Машинально натянув на себя курточку, Саша села на ступеньку крыльца и попыталась осознать произошедшее, попутно зашнуровывая ботинки.

«А ведь это катастрофа, — пронеслось у нее в голове. — На улице. Ночью. В метель».

Впрочем, кое в чем ей повезло: поскольку с наступлением осени комната сильно промерзала по ночам, на Саше оказались предусмотрительно надетые теплая фланелевая пижама и свитер. Впрочем, все остальные вещи, а также деньги и документы остались в комнате. А вокруг веселились ночные гости, изображая в цвете и звуке схватку котомонстра с квартирной хозяйкой.

— А вот ничего смешного, — сварливо ворчал котяра. — Ненавижу, когда меня за шкирку хватают, как будто я не котомонстр, а какой-нибудь хомяк…

— Ты, Фуркис, не хомяк, а дурак… Тем же путем, что пришли, теперь обратно и не уйти будет. Ни одного шкафа поблизости нет и не предвидится. — Яркоглазый паренек критически посмотрел по сторонам. — Молли, а ведь плохо дело.

— Молодец, Гин, заметил наконец-то, — язвительно ответила ему Молли и, обернувшись к Саше, спросила: — Как тебя звать-то?

— С-саша.

— Мне не выговорить, — Молли снова закурила, кажется, сообразив, что в произошедшее оказался втянут случайный человек. — Вот ведь влипли в историю. Фуркис, котяра наш, всех незнакомцев сестренками и братишками называет, у каких-то димок или васек в вашем мире набрался, он впечатлительный, сволочь.

— Кто вы такие-то? — дрожащим голосом спросила Саша, старательно обматывая шарф вокруг шеи и отогревая замерзающие пальцы. — И что мне теперь делать, ночью, на улице? Вы что — ненормальные? Я ж вижу, что это не маски, это чертовщина какая-то…

Котомонстр Фуркис снова собрался хихикнуть, но передумал.

— В этом городе так трудно было подыскать и снять приличную комнату. — Глаза Саши наполнились слезами. — И куда мне теперь деваться? Ну, если ошиблись квартирой — посидели бы тихо до утра на кухне, может, хозяйка вас бы и не заметила, кот бы писал в горшок с геранью…

— Я не писаю в горшки с геранью! — возмутился котомонстр. — Сами писайте в горшки с геранью, если хотите. А я не писаю… Я еще не спятил окончательно. Как-то раз, помню, с кактусом…

— Да заткнись ты, наконец, Фуркис! — рявкнула Молли, присаживаясь на крыльцо рядом с Сашей. — Не расстраивайся. Меня вот тоже выгнали из родного шкафа в свое время — и ничего. Сейчас вспоминаю с ностальгией, сколько было крику, шуму и нафталина. Эх, детство золотое…

Саша всхлипнула, кутаясь в куртку.

— На, покури, успокойся, — Молли протянула ей свою сигарету.

Продолжая обдумывать горестное положение и машинально затянувшись предложенной сигаретой, Саша тут же подавилась едким дымом.

— Что это за гадость? — прокашлявшись, удивилась она.

— Квартирный тапок, — ответила Молли. — Помогает настроиться на позитивные мысли и успокоить нервы перед дорогой. Всегда лучше, когда тебя выгоняют из дома, прихватить с собой и выкурить на пороге тапок. Примета такая.

— Спасибо, я тапки не курю и в приметы не верю, — сказала Саша, возвращая сигарету Молли. — Пойду, наверное, на вокзал ночевать. Хотя… У меня ведь даже паспорта нет теперь, а сейчас без паспорта на вокзале могут и в милицию забрать…

— Бррр, курила я как-то паспорт, хуже носков, — ухмыльнулась Молли. — В общем, так. Вставай, мы тебя с собой возьмем.

— Это куда же? — спросила Саша, растирая замерзающие руки. — Там хоть тепло?

Паренек Гин рассмеялся, сверкнув глазами.

— В Бигрине всегда хорошо. Там мы тебе гарантируем ночлег и чай с бутербродами. Да и паспорт в этом месте тебе вряд ли понадобится.

— Я даже боюсь спрашивать, что это за место, — вздохнула Саша, поднимаясь с крыльца.

— Вот и хорошо. А раз у нас такой форс-мажор, придется прибегнуть к помощи наших уважаемых Фуркиса и Хрю, как ценных специалистов по перемещениям в другие… — повысив голос и обернувшись к котомонстру со свинохамом, начал было паренек Гин, но тут же изменился в лице.

Оба монстра как-то странно выглядели, будто успели за минуту напиться и окосеть.

— Я девушка приличная, я в чужие вселенные поздно ночью не лазию, — тоненьким голоском визжал свинохам Хрю, пытаясь столкнуть котомонстра Фуркиса в сугроб.

Фуркис издавал идиотское хихиканье и уворачивался, задними лапами забрасывая кабана снегом, но не рассчитал и въехал головой в водосточную трубу.

Кусок искореженной трубы грохнулся о мостовую, по узкой улочке пошло гулкое эхо. В домах осторожно начали зажигаться окна.

— Размечтались скоро домой попасть. Монстры спятили, — сквозь зубы процедила Молли. — Теперь уходим отсюда быстро и пешком.

— Десять минут земной атмосферы — и все, с катушек, только один Бигрин помнят и ничего больше, — уже как-то по-приятельски пожаловался Саше Гин. И, обернувшись к ошалевшим монстрам, звонко крикнул: — Вперед в Бигрииииин!!!

В небе сразу же отозвалась яркая зарница, точно такая, как накануне вечером. На мгновение улочка осветилась сиреневым светом, — будто в солнечный день смотришь через цветное стеклышко, и, прежде чем зажмуриться, Саша успела заметить, как Гин убегает, только его и видели.

— Ура! Бигрин форевааааа!!! — издали вопль восторга котомонстр со свинохамом, и, с грохотом своротив урну, устремились вдогонку за Гином.

— Бигрин?… — растерялась Саша, нерешительно сделав пару шагов им вслед.

— Да, нам как раз туда, да и тебе, видимо, тоже, — туманно объяснила Молли. — Только идти теперь придется неблизко. Догоняй, мы быстро ходим.

На опустевшей улочке снова воцарилась тишина, только снег падал на мостовую да свистел где-то по трубам ветер. Саша секунду постояла, глядя вслед стремительно удалявшейся странной компании. Все это было дико и нелепо… Что за Бигрин такой?

Поразмыслив, она решила, что ей сейчас некуда больше деваться. Вдруг и правда у новых знакомых найдется где переночевать. Не оставаться же на улице в ночь и метель. А документы она попробует вернуть завтра. Возможно, Бигрин — это просто название гостиницы на окраине…

— Эй, я иду, подождите меня, эй! — крикнула Саша и побежала в темноту, навстречу неизвестности.

Город спал, укутавшись в пургу, посапывая подворотнями, посвистывая старыми трубами, покачивая вывесками магазинов. Едва часы на высокой башне мелодично отбили два часа ночи, как в старой части города погасили фонари, и улочки погрузились во тьму.

Нигде не было видно ни души, не лаяли собаки, не шныряли осторожные крысы, только темные окна домов провожали сонным взглядом пятерых проходимцев, несущихся по пустынным улицам.

Еле догнав Молли и Гина, Саша двигалась с ними рядом, как во сне. Ей казалось, что это не она вовсе, а кто-то другой продирается в темноте неизвестно куда, а она, Саша, осталась сидеть на крыльце и жалобно стучаться в дверь, чтобы квартирная хозяйка пустила ее обратно.