Стоя посреди улицы, Квин еще долго махала вслед автобусу. Наконец пыль осела, улыбка слетела с ее лица. Перевернулся и весь ее мир. Впервые за всю свою жизнь она осталась одна. Это было ужасно и в то же время возбуждало.

Пора. Она похлопала по карману и, убедившись, что чек на месте, направилась в банк. Подойдя к единственному кассовому окну, Квин легонько подтолкнула чек вдоль стойки.

За окошком восседал Тилман Харгер. Тот самый, что учился с Квин Хьюстон в одной школе. Он, как и остальные ребята их класса, когда-то держал пари, что первый переспит с этой рыжеволосой, с соблазнительными формами девчонкой. И, как и все, проиграл. Если Квин Хьюстон когда и назначала свидания, то делала это незаметно и с кем-то не из местных. А потому Тилман, подобно остальным мужчинам их города, ненавидел ее за такое пренебрежение.

— Чем могу быть полезен? — спросил он, взяв в руки чек и самодовольно ухмыльнувшись. — Или лучше сказать… как бы ты хотела, чтобы я был полезен?

Квин улыбнулась.

По телу Тилмана пробежала дрожь. Улыбка была недружелюбной, и он понял, что его грязная шутка не имела успеха.

— Две сотни долларов наличными, а остальное в дорожных чеках, — ответила она.

Брови Тилмана поползли вверх:

— А что ты будешь делать с дорожными чеками?

— Путешествовать. — Квин так посмотрела на кассира, что он моментально заткнулся.

Несколькими минутами позже она покинула банк с конвертом в руке и направилась к автозаправке, которая одновременно служила и автобусной стоянкой. Квин хотела купить билет.

Еще через час, уже в своей комнате, она упаковывала оставшуюся одежду. Завтра в это время она наверняка будет в Арканзасе, а может, даже в Оклахоме. Она не имела ни малейшего представления о том, как долго придется ехать до Аризоны, но это ее не беспокоило. Главное — добраться до такого места, где на ясном голубом небе сияет солнце, а пропитанный дымом воздух и угольная пыль станут лишь страшным воспоминанием о прошлом.

Впрочем, она не закончила еще одно дело. При мысли о встрече с Мортоном Уайтлоу ее чуть ли не выворачивало, но деваться некуда… Она взяла с кровати документ. На сей раз ее посещение «Бара Уайтлоу» будет последним.

Стоило Квин появиться на пороге, как Мортон тотчас заметил ее. Перед ее же мысленным взором всплыла ласка, на которую он был похож своими маленькими черными, близко посаженными глазами и заостренным, вечно принюхивающимся носом. Только вот зубы подводили — потемнели от многолетнего жевания табака.

— Что тебе здесь надо? — прорычал Мортон, забрасывая на плечо грязное полотенце, которым протирал стаканы.

Подтянув брюки на отвислом животе, он нервно пробежал пальцами по редким седеющим волосам.

— Ничего, — ответила она. — Я пришла, чтобы отдать купчую. Завтра в шесть утра я уезжаю, а до тех пор не вздумай даже приближаться к дому. И не рассчитывай поиграть со мной в свои игры, зная, что я всю ночь буду одна. Мне не хотелось бы нарушать покой отца, укладывая тебя на том же кладбище за заправочной станцией.

При упоминании о кладбище Мортон побледнел, затем покраснел от злости.

— Неужели ты думаешь, что какой-либо мужчина в здравом уме и твердой памяти захочет тебя, ведьма? Ты отвратительна, как змея, и слишком высокого о себе мнения. У тебя мозги набекрень. Мужчины ложатся в постель с женщинами, а не с такими суками, как ты.

Улыбнувшись, Квин бросила купчую на пол точно так же, как совсем недавно он бросил на землю их деньги.

— Запомни, Мортон: пока я там, чтобы ноги твоей не было на моей земле, иначе горько пожалеешь!

Она покинула бар так же неожиданно, как и появилась. Какое-то время Мортон молча смотрел на бумагу под ногами, словно ожидая, что она взорвется. Тишина, стоявшая в баре, постепенно вытеснила страх, и он, сорвавшись с места, схватил документ и сунул его в карман. Поскорее бы наступило завтра! Он бы пошел туда и первое, что сделал, — взорвал бы этот проклятый дом. Мортону уже давно была нужна земля, чтобы расширить стоянку для машин.

Сейчас не хотелось вспоминать, что жадность дорого ему обошлась. Годами он уговаривал Джонни Хьюстона продать ему дом за десять тысяч долларов, но все было напрасно.

Когда же игрок, который большую часть жизни проводил за карточным столом в комнатах его бара, неожиданно умер, он рассчитывал, что дочери Хьюстона, оставшись без средств к существованию, продадут ему дом за полцены. Надеяться им было не на что, и Мортон сделал им предложение о покупке.

Их гнев потряс его, но еще больше потрясла угроза Даймонд Хьюстон отдать дом и землю фанатичной секте баптистов. Уайтлоу прекрасно понимал, что тут уж его бизнесу придет конец: не пройдет и месяца, как он лишится не только бара, но и крыши над головой. Мортон был вынужден заплатить им втрое больше, лишь бы они убрались из его жизни.

Звук хлопнувшей двери заставил его подпрыгнуть и выругаться. Он осторожно подошел к окну, чтобы убедиться, что Квин не собирается палить в его дом. Но на улице было пусто, и он разглядел лишь занавешенные окна и серые стены дома Джонни Хьюстона.

Ее никто не провожал, да она и не рассчитывала на это. Кого волновал ее отъезд? Уставившись в спинку переднего сиденья, Квин старалась не думать о склоне холма за автобусной стоянкой. Просто нет смысла размышлять о том, что Джонни Хьюстон остается в Кредл-Крике совсем один. К тому же если есть Бог, в существование которого она свято, верила, то ее отец сейчас не там, а на небесах.

Вот появился шофер автобуса, на ходу застегивая ремень. Квин поняла, что настало время отъезда. Еще немного, и она уедет отсюда. Просыпаясь по утрам, она никогда больше не, будет дышать угольной пылью. И никогда больше не поймает на себе косых взглядов и не услышит злобного шепота за спиной…

Запах выхлопных газов ударил ей в нос, когда шофер завел мотор и стал осторожно выруливать на шоссе. Несмотря на данное себе обещание не смотреть в окно, Квин прилипла носом К стеклу, отыскивая взглядом одинокий белый крест в дальнем конце кладбища.

Автобус набирал скорость и двигался все быстрее, быстрее. Внезапно она вскочила с места, встала на сиденье на колени и стала неотрывно смотреть на холмик свежевскопанной земли — могилу своего отца. Взгляд Квин затуманился, подбородок задрожал, но слезы так и не появились. Когда очертания Кредл-Крика наконец исчезли из виду, она села на свое место, не обращая внимания на любопытные взгляды пассажиров, сидевших на задних сиденьях.

Мысленно она попрощалась с отцом. Слова шли от сердца, и их не надо было произносить вслух.

Рядом, на пустом сиденье, лежал ее жакет, из кармана которого торчала карта. На ней она желтым карандашом начертила свой путь. И вот сейчас, достав карту, Квин провела по желтой линии пальцем, желая лишь одного: очутиться как можно дальше от городка Кредл-Крик, штат Теннесси, и поскорее.

Впереди у нее будущее.