Англией. Да, а Стомоняков не написал — как это Кустов, обитающий в Париже, узнал об операции, которую он в глубокой тайне проводил в Берлине? Только я вас сразу попрошу, — заранее скривил я губы, — не приплетайте сюда мою жену. Мы с ней не делимся служебными тайнами.

— Владимир Иванович, если я один раз сделал глупость, то не надо мне о ней напоминать, — помрачнел Пятницкий. — И я вам уже принес свои извинения.

— Да, и я вам тоже принес. Это я так, заранее, чтобы вы не искали черного кота в черном ящике.

Владимир Ильич, молча слушавший наш разговор — если не сказать перепалку, оживился:

— Как там Наталья Андг’еевна? И когда ждать наследника — маленького графа или графиню?

Я осторожно постучал по столешнице. Суеверный большевик.

— Бог даст — к октябрю.

— Вот и пг’екрасно, — заулыбался Владимир Ильич. — Ваша супг’уга — чудо. И как она все успевает? Пег’едайте ей лично от меня благодарность за помощь Иг’ландским товарищам.

— А за какую помощь следует благодарить Наталью Андреевну? — нахмурил брови Пятницкий.

— А вам еще не докладывали? — удивился Владимир Ильич. — Иг’ландская революционная аг’мия получила винтовки и патг’оны. И все это благодаря Наталье Андг’еевне Комаг’овской. Ай-ай-ай, товаг’ищ председатель отдела внешних сношений. Очень плохо, что вы не получаете вовремя донесений, а амег’иканские винтовки уже в деле.

Я чуть было не добавил — а еще пулеметы, но решил, что пора вернуться к основной теме разговора:

— Так вот, что касается так называемого металлолома, состоящего из деталей от винтовки системы Маузер, то об этом стало известно в министерстве иностранных дел Франции, и мне пришлось пережить неприятный разговор с его секретарем господином Бертело. Стомоняков, вероятно, забыл, что война в Европе закончилась недавно, а за Германией и за ее военными предприятиями очень бдительно следят страны-победители. А заодно усилена слежка и за нами, представителями Советской России. И хорошо, что первыми о сделке узнали не представители спецслужб, а представители промышленников, которые скупают металлолом на переработку. Но ради того, чтобы убрать конкурентов, они бы очень легко сдали нас в полицию. Поэтому, единственный способ сохранить и оружие, и добрые отношения с Францией — это перенаправить металлолом в другое место. Владимир Ильич, с вашего позволения у меня еще один вопрос к товарищу Пятницкому. Разрешите?

— Пожалуйста, — великодушно кивнул Ленин.

— Вопрос, Иосиф Аронович, у меня такой — почему, получив доклад Стомонякова, вы не попытались разобраться, а сразу же сделали меня виноватым?

— Позвольте, я не делал вас виноватым! — возмутился Пятницкий. — Я всего лишь хотел получить ваше объяснение по докладу Стомонякова. Я же не мог знать всех обстоятельств. Теперь, когда вы все объяснили, у меня сложилась ясная картина. Но все-таки, откуда появилось американское оружие?

Откуда появляется американское оружие? Так из Америки же, это и козе понятно. Но про козу я говорить ничего не стал, а напротив, постарался опять увести разговор от ненужной темы.

— Тогда почему, вместо того, чтобы сначала разобраться с пасквилем — позвонить мне, пригласить для беседы, получить мое объяснение, вы сразу же идете к товарищу Ленину и занимаете позицию обвинителя?

Пятницкий открыл рот, собираясь что-то ответить, но вмешался Владимир Ильич. Со стороны это напоминало действия рефери на ринге, который говорит соперникам: «Брейк»

— Товаг’ищи, вы оба пг’авы. Я понимаю возмущение Владимиг’а Ивановича, которого доклад товарища Стомонякова поставил в неловкое положение, но можно понять и Иосифа Аг’оновича. Я должен сказать несколько слов в его защиту: товаг’ищ Пятницкий просто не имел возможность связаться с вами, потому что вы находитесь в командиг’овке, а поймать вас в Москве чрезвычайно сложно. Поэтому, узнав о вашем пг’иезде, он и попросил меня встретиться с вами в моем присутствии.

Хм… Наверное, я напрасно «наехал» на Пятницкого? И в самом-то деле — откуда он мог знать все обстоятельства? А жалоба Стомонякова звучала убедительно. А ведь и на Стомонякова не стоит слишком обижаться. Я ведь и в самом деле испортил ему обедню, отправив грозную телеграмму, пригрозив закрыть все счета его торгпредства. И вторую — но уже для Масленникова. А Стомоняков, хотя и пытался ерепениться (ответную телеграмму посылал!), не учел, что людей для торгпредства в Берлине я отбирал из чекистов, которые не станут выполнять приказы человека из НКИД, а будут слушаться своего начальника.

— Владимир Ильич, в таком случае, я в вашем присутствии приношу извинение Иосифу Ароновичу за напрасные обвинения.

Вот ведь, веду себя как юнец. Сразу же начинаю кипеть, хотя можно было сохранять хладнокровие. Но мне можно. Владимир Ильич поймет и простит, а с Пятницким мне не детей крестить. Вот, его супругу, с которой успел познакомиться, я очень уважаю. Теперь уже не только за ее героическое прошлое, но и ее нынешнее поведение.

Решив, что не стоит отнимать лишнее время у главы государства, мы с Пятницким переглянулись и уже засобирались на выход. Понятно, что наш разговор еще не закончился. Но Владимир Ильич, остановил меня:

— Владимир Иванович, задег’житесь на несколько минут.

Проводив секретаря Исполкома Коминтерна, товарищ Ленин спросил:

— Как вы считаете, какие госудаг’ства готовы подписать юг’идическое пг’изнание Советской Г’оссии?

— Как я уже докладывал — это готова сделать Австрия. Надеюсь. Георгий Васильевич уже начал работу по своим каналам. Думаю, что скоро наступит очередь и Германии. А там подтянутся Чехословакия с Венгрией.

— А Великобг’итания?

— О Великобритании говорить сложнее, но мне кажется, что полгода или год она будет требовать вернуть ей долги, чтобы сохранить лицо, но после того, как установятся дипотношения с Францией и Германией англичане тоже начнут прощупывать почву. Англо-саксы прагматики. Долги не получат, а деньгу уйдут в руки конкурентов. Зачем им это надо? Россия — слишком большая страна, чтобы ее просто игнорировать. В следующем году стоит ожидать большого дипломатического прорыва.

Владимир Ильич покивал в задумчивости, а я подумал — почему эти вопросы мне не задал Чичерин? Вероятно, над Георгием Васильевичем тоже довлеют стереотипы. Я для него, хотя и ответственный дипломатический работник (пусть и с особым статусом чекиста), но прежде всего — его подчиненный, у которого начальнику не стоит просить делать предсказания будущего. А вот для Владимира Ильича я еще и разведчик, а значит — и аналитик, способный делать какие-то прогнозы.

— Еще я хотел вам сказать, но в отсутствии товарища Пятницкого. Это я сам предложил встг’етиться в моем кабинете, —заявил вдруг товарищ Ленин. Увидев мои удивленные глаза, пояснил: — Я уже давно обратил внимание, что для вас слова: миг’овая революция, Коминтерн действуют как кг’асная тряпка на быка. Если бы вы беседовали с Иосифом Аг’оновичем наедине, то натвог’или бы бед.

Ну вот, впору развести руками, но не стану. Товарищ Ленин, выступающий за мировую революцию давно обратил внимание на то, что один из руководящих сотрудников ВЧК, работающий в данный момент за границей, плохо относится к идее мировой революции! Да я бы, на месте Председателя Совнаркома такого работника давно бы уволил. А кто-то другой, на моем месте, уже бы и расстрелял. Просто так, на всякий случай, чтобы не вредил делу мировой революции. А про какие беды говорит Ленин? Драться бы я с Пятницким не стал, но нахамить бы нахамил.

Я не стал бить себя ногой в грудь, кричать, что на самом-то деле я сам готов нести в себе огонь революции по странам и континентам, а спросил:

— Владимир Ильич, как же вы меня терпите?

— Как любого ног’мального националиста, — Увидев, как моя челюсть упала на колени, Владимир Ильич поправился: — Нет, пг’именительно к вам это непг’авильный термин. Вам больше подойдет слово патг’иот… Не тот, квасной, а тот, для котог’ого идея сильного государства важнее, нежели идея мирового братства трудящихся. Такой патриот, как у Некрасова.

— Здесь вы правы, Владимир Ильич, — не стал я спорить. А как тут поспоришь? Я ведь и в самом деле националист, только в хорошем смысле. Уважаю все нации, но свою-то уважаю больше остальных.

— Еще я подозреваю, что в доставке ог’ужия для ирландских г’еволюционеров главную г’оль сыграли вы, а не Наталья Андг’еевна. Наталья Андг’еевна просто не имеет ни ваших возможностей, ни вашей хватки. Я бы еще допустил, что ей мог помочь ее отец — граф Комаровский, но тот не станет оказывать помощь ирландцам. Так что, это вы.

— Владимир Ильич, тут вы тоже правы, — согласился я. — Я действительно помог закупить оружие, переправить его через океан. Просто здесь совпали интересы Коминтерна, и мои интересы как дипломата и чекиста. Если ирландцы сумеют отстоять свою республику, то англичане будут покладистее. В тоже время — через Ирландию можно организовать сбор информации по Британской империи. В идеале — сломать эту империю, но для