— Имен у меня много. Вергусом зови, и то верно тоже будет. — Потом, поразмыслив и посмотрев на меня пристально, оглядев с головы до ног, спрашивает так ехидно: — Сын говорил, ты иномирец? Чужак в наших краях?

И до меня доходит, что я не знаю вообще, где я? И словно только проснувшись, оглядываю комнату, в которой я был всё это время. Большой комод посередине стены и кровать у другой стены, где я и лежал. Шкаф во всю стену. Да занавески на окнах до пола, зеленые с чем-то розовым.

— Встать-то можешь? Болезный? — спрашивает меня колдун Вергус. Пожимаю плечами. И запоздало мыкаю:

— М-м-м… м-м-м… а где я? В каком городе?

Он с улыбкой оскаливает вновь свои клыки, и меня снова прошибает морозом.

— Так в семи верстах город будет Удгар. Недалече, если сильно-то напугать. — видя, как я съежился, смеется громко. — Да шучу, шучу. Не погоню я тебя, покамест не вылечишься. Но вот запереть — запру. А то ходют тут всякие. А мне потом расхлебывай. Ты только дверь никому не открывай. Я поговорю ещё с тобой по душам, но не сейчас.

Киваю ему и не выдерживаю:

— Я и встать-то не смогу, не то, что открыть дверь.

Он усмехается.

— А звуков боишься разных? У двери могут выть и стучать очень сильно.

Смотрю на него с испугом. Он и сам напряжен. Я не выдерживаю и вновь киваю.

— Мне некуда идти.

— Знаю, но от меня тебя никто не примет. И тем более, от сына. Аксинья уже в город уехала. Знает, что сейчас начнется тут у нас с этой луной. Лишь ко мне, да с Сохатой горы Анка может. Но тебе к ней ни-ни. Она ребенка ждет, злая очень.

Было странное ощущение, что я схожу с ума. Все говорили абсолютно одни и те же вещи, но с разным выводом.

— Ты как относишься к тому, что у нас плохо относятся к сексу между мужчинами?

Мне-то плевать было в общей сложности на это, лишь бы меня это не касалось. Я тот, кто вырастил детей, причем не своих, как оказалось после признания моей супругой сего факта перед смертью, но и с ума от этого не сошел. Наоборот, как любил двух сыновей, так и продолжил их родными считать. Решил, что моя помощь и поддержка более необходима именно сейчас. Иначе кто же им поможет, когда и они узнали об этом? А вот они смотрели на меня почему-то виновато. Но я знал, что они теперь финансово полностью обеспечены. Мои знания рынка и вклады в облигации и акции не оставят их без копейки на многие года. А недвижимость, что я купил их детям, своим внукам, пока ещё совсем малышам, и подавно.

Дверь хлопнула, и где-то в недрах этого дома я услышал тихое шипение Селина:

— Пап, ну что, ты доволен?! Думаешь, он поверит тебе, что ты такой добрый и хороший? После первой ночи он сбежит. Так что всю полную луну ты будешь один. Со своими тварями. Ни один иномирец не остается с тобой дольше, чем на два дня. И этот сбежит.

Я задрожал всем телом и зачем-то накрылся с головой одеялом. О чем они там спорят? Обо мне? Вот твари, я не первый у них. И по ходу, не последний. И кошка эта долбанутая, высоты боится, а ещё рысь называется. Хотя, если подумать, то пусть я в другом мире. Хотя тоже не факт. И может у них тут кошки такие, как рыси — обыкновенные. С кем же поговорить об их мире? Эк меня угораздило. Еще и окривел. У нас насчет окривел говорят, когда пчела укусила, а тут, когда ударился, и кости сместились. Как и не помер-то. Вон ветками как рвало меня. Вся пижама была порвана, а уж штаны. Я помню, что одевал их… или нет? Ай, ладно, не суть. Главное — жив. Всё остальное — фигня. Теперь выживать надо, а то окажусь в подполе этого колдуна. И имя-то сразу забылось почему-то.

Дверь тихо скрипнула, и я тотчас откинул с лица одеяло. В комнату вошел Селин.

— Я хотел извиниться, ты это, прости. Я ведь не со зла. И мне надо было нести тебя Анке. Она бы…

Я перебил его хрипло:

— Спасибо, не надо, не подходи. Я буду кричать.

Но тот, словно и не слыша меня, всё равно сел рядом с кроватью и, глядя на меня, жалобно спросил тихо:

— Что… больно, да?

Мотаю головой и сдержанно вновь отвечаю:

— Все хорошо, спасибо. Не волнуйтесь о моей судьбе. И спасибо, что… оставили живым.

Он радостно хлопнул меня по колену, и там сразу что-то щелкнуло. Я взвыл дурниной. Колдун примчался тут же.

— Ты мне опять работы прибавляешь? Почто ему ногу сломал?

Боль была невыносимой.

— Сын, уходил бы ты по-хорошему. Смотри, опять человека обидел. Ты словно малыш, играешься с хрупким человеком. Да отойди ж ты, отойди!!! — требовательно кричал колдун, пытаясь перекричать мой вой. Потом посмотрел на меня, и я, замолчав на миг, вновь заорал уже от страха.

— Антон, хорош орать. Ну, сломал. Ну, бывает, главное — не вырвал с корнем тебе ногу.

Вот теперь я закивал быстро и застонал, прикрывая рукой больную ногу.

Селина уже не было, когда я очнулся. Зато изрядно уставший колдун, смахнув пот со лба, прошептал не своим голосом:

— Ну всё, вроде. Бегать и танцевать пока не сможешь, но ходить сможешь точно. И ещё, бегун, вон, на столе еда и питье. Завтра… если доживешь и не сбежишь, принесу ещё. Через пять дней отвечу на все твои вопросы и стану другом навечно. А пока отдыхай.

День первый. Колдун и его твари.

Смешной какой, а лицо тоже такое маленькое. И ведь Селина нет рядом. Можно поиграть с ним, как думаешь? Хозяин не будет ругаться? — в темноте, что навалилась внезапно, я услышал этот разговор.

— Вы кто? — шепотом спрашиваю. И лишь писк в ответ.

— Он нас понимает! Хозяин убьет нас и отдаст Селину играться.

Дверь хлопнула и закрылась на ключ, провернувшийся на несколько оборотов. Обороты прошли очень громко, и кажется, звучали в тишине дома набатом. Рядом вспыхнули огоньки, и я чуть было не заорал от ужаса. Но это зажглись