— В последний раз играл в футбол в школе, — признался он. — Но и тогда толку от меня было ни на грош.

— Иностранные языки? — поинтересовалась женщина. Самое удивительное, что по акценту она оказалась американкой.

— Нет, — ответил Пол. — В школе учил французский и немецкий, но теперь уже почти ничего не помню.

— А как насчет друзей? Кино, выставки, компании? — задал вопрос мрачнолицый.

— В сущности, никаких. Седой открыл глаза:

— Можете перечислить основные статьи экспорта Замбии?

— Извините, нет.

Седой снова смежил веки. Женщина нацепила колпачок на ручку и опустила ее в крошечную черную сумочку. Повисло долгое молчание. Наконец мрачнолицый сложил перед собой на столе руки.

— Предположим, вы оказались в Лондонском Тауэре, — сказал он, — совсем один, все сейфы и ящики открыты, и вдруг звучит пожарная сирена. Какие три предмета вы, уходя, попытались бы вынести?

Пол, широко раскрыв глаза, попросил повторить вопрос. Мрачнолицый сделал ему такое одолжение — дословно.

— Извините, — сказал Пол. — Не знаю. На самом деле я никогда там не был, и не знаю, что там есть.

Повисла мертвая тишина, словно это Страшный суд, а Пол, стоя перед престолом Господним, окруженным архангелами и херувимами, вдруг нечаянно пукнул.

— Как насчет королевских регалий? — спросила женщина. — Полагаю, о них вы слышали?

— Что? Ах да.

— Да — вы о них слышали, или да — вы бы попытались их спасти?

— Э-э-э... — протянул Пол. — Наверное, и то, и другое.

Снова тишина — да такая, что по сравнению с ней предыдущая показалась оживленной болтовней.

— Будь у вас выбор, — сказал седой, — убить вам отца, мать или самого себя, кого бы вы выбрали и почему?

"Да сколько же можно! — мысленно возмутился Пол. — Готов поспорить, у Щенка ничего такого не спрашивали!"

— По правде сказать, — произнес он вслух, — не имею ни малейшего представления. Извините.

Женщина открыла сумочку, достала крошечные очки без оправы, нацепила на нос и вперилась в него. Ее действия весьма походили на фокус с поджиганием клочка бумаги при помощи лупы, только здесь эффект достигался не за счет жара, а совсем наоборот.

— Вы сказали, что раньше раскрашивали оловянных солдатиков? — спросила она. — Какого периода?

"А пошли они все! — решил Пол. — Вот скажу этой жуткой стерве правду, и покончим на этом".

— Средневековых. Еще возился с фэнтезийными, всякими там эльфами, орками, троллями. Попробовал наполеоновских, но с ними слишком много канители.

— Понимаю, — серьезно кивнула женщина. — Можете перечислить свойства марганца при использовании в качестве лигатуры стали?

— Нет.

Она снова кивнула.

— Что вы думаете о последнем альбоме "Living Dead"? Над этим Пол немного подумал, прежде чем ответить.

— Дрянь.

— Кем бы вы предпочли быть — Ллойд Джорджем или ГариРодсом[1]?

— Прошу прощения, кто такой Ллойд Джордж?

— Что у Чехова вызывает у вас наибольшее восхищение? Пол нахмурился:

— Не знаю. Фраза "Курс проложен, капитан" у него получается недурно, но ведь по большей части он ничего не делает.

Никто не издал ни звука. Такого молчания не было с начала времен. Потом все они (кроме седого, чьи глаза были крепко закрыты, в подбородок упирался в грудь) переглянулись, и мрачнолицый проговорил:

— Ну, полагаю, мы услышали достаточно. У вас к нам какие-нибудь вопросы есть?

Пол сумел сохранить серьезную мину.

— В общем нет, спасибо.

— Отлично. — Мрачнолицый встал и открыл дверь. — Через пару дней мы вам напишем. Большое спасибо, что пришли.

— Не за что, — ответил Пол, вслед за мрачнолицым выходя в приемную.

И зачем какому-то шутнику понадобилось красть кости из его ног и заменять их на стебли ревеня? Ну и что с того? Большего он и не заслуживает.

Проходя мимо худой девушки, он бросил ей взгляд, которым попытался выразить разом поддержку, предостережение и упреждающее сочувствие. Удалось ему это неплохо, вот только девушка в тот момент смотрела в другую сторону.

Вместо того чтобы отправиться прямиком на остановку, он зашел в паб, где заказал полпинты горького шанди[2]. Правду сказать, он не мог позволить себе транжирить деньги на выпивку — особенно если учесть, что место он скорее всего не получит, — но ему нужно было где-то немного посидеть и спокойно подрожать. А поскольку он только что истратил весь свой двухнедельный бюджет на развлечения, то решил растянуть шанди, насколько удастся. Еще он спрашивал себя, зачем вообще это заказал, ведь горький шанди он не любит. Пол усмехнулся: как раз такой вопрос ему бы и задали эти чудища, и, разумеется, ответа на него он не знает.

Затем Пол стал размышлять на самые разные темы, в основном депрессивные. А когда вдоволь наразмышлялся, то поднял глаза и увидел худую девушку: она как раз возвращалась от стойки. В руке она держала пинту "Гиннесса", с которым устроилась наконец на барном табурете у двери. При обычных обстоятельствах ничто на свете не заставило бы Пола встать и подойти к ней, но после того, что ему пришлось пережить — что такого уж плохого она может ему сделать?

Заметив его приближение, она сунула руку в карман шикарного пальто с капюшоном за книгой, но недостаточно быстро ее вытащила. Да и вообще держала вверх ногами.

— Привет, — сказал он, — как прошло собеседование?

Девушка медленно опустила книгу — почти как потерпевший поражение генерал, отдающий противнику шпагу.

— Надо думать, я пролетела. А у вас как?

Он покачал головой:

— Правду сказать, точно так же. Я вообще не стал бы работать у этих психов.

— И я. Я им так и сказала, что вопросы у них дурацкие.

В это Пол вполне мог поверить.

— Вас тоже спрашивали про убийство родителей?

Она поглядела на него так, словно он лишился рассудка.

— Меня попросили перечислить королей Португалии. А еще спросили, какой мой любимый цвет. На это я им сказала, мол, не ваше дело.

"М-да, — подумал он. — Отношения человека с королевской семьей Португалии — это сугубо личное дело".

— А ко мне приставали с какой-то чушью про Лондонский Тауэр и чем-то из "Стар-трека".

Она цокнула языком:

— Они не того Чехова имели в виду, а русского драматурга.