Как всегда, вошел, окинул царственным взором. Никто и не подумал принять почтительную позу. А зачем после вчерашнего триумфа? Можно расслабиться. Вернер, ухмыляясь, переключил программу. Канал «Культура». Заумный диспут о роли и ненужности интеллигенции в деле построения общества свирепствующей демократии.

— Спасибо за досрочную получку, Костик, — ласково улыбнулась Екатерина. — И за премиальные, в некотором роде, спасибо. Ты никогда не думал о том, чтобы поднять наше жалованье? В агентстве «Анфас», которое у нас за углом, рядовые сотрудники получают в полтора раза больше.

Это была гнусная ложь, на которую он даже не стал распыляться. Во-первых, не в полтора, а в один и три — он специально выяснял. Во-вторых, агентство «Анфас» не гнушается сомнительными делами — берется за них весьма и весьма охотно. А агентство «Профиль» за сомнительные дела берется НЕОХОТНО. И лишь по мере финансовой необходимости.

А в-третьих, он самонадеянно считал, что, даже если совсем лишит сотрудников зарплаты, от него никто не уйдет. Будут плакать, но работать.

— Холод лютый к нам грядет… — изобразил чревовещателя Олежка Лохматов. — Как вы думаете, Константин Андреевич, могут синоптики так цинично нас обманывать? Тридцать пять днем, сорок пять ночью. Да это полюс холода какой-то! Оймякон, блин! А я уже дубленку спрятал…

— Сбудется, Олежка… — не отрываясь от телевизора, бросил Вернер. — Любая гадость, если о ней заговорили, обязательно сбудется… А мне вот интересно, друзья, почему интеллигенцию называют вшивой?

— А хрен ее знает, — пожал плечами Максимов. — Не моется, наверное.

— Странно, — озадачился Вернер. — А мы с вами интеллигенты?

— Я-то — да, — буркнул Максимов. — А вот ты — не смеши народ.

— Ты не моешься? — под дружный гогот сотрудников удивился Вернер.

К часу дня на счету агентства образовалась обещанная сумма. Ну что ж, господин Букашин выступил не столь уж презренным ничтожеством. Беспокойство, вызванное неизвестными науке причинами, постепенно утихало.

Клиентов в этот день практически не было (кто бы расстроился). Ничто не препятствовало по завершении рабочего дня распечатать бутылочку и с чувством ее усидеть.

27 января, четверг.

Глобальное похолодание где-то задерживалось. Батареи жарили нещадно. Екатерина с раннего утра припала к форточке, обмахиваясь ценными документами, а Максимов размышлял о том, что сто лет назад женщин брали на работу за длину рук (телефонистками), теперь — за длину ног, но никакой гарантии, что еще через сто лет начнут принимать за длину извилин. Не отрастят.

Позже всех, напевая под нос: «Лечился от словесного поноса в Швейцарии народный депутат», притопал похмельный Вернер. Растекся по стулу и объявил, что превыше всего его организм данным утром нуждается в обогащенном уране. Как выяснилось, он спустил в кабаке с тематическим названием «После полуночи» половину гонорара, хотя и выпил-то всего лишь один коктейль — «Белое безмолвие»: двести пятьдесят водки плюс… двести пятьдесят водки. Ну, от силы два коктейля. Чтобы белая болезнь поменьше донимала.

— Горячка? — обрадовался Лохматов.

— Подагра, — задрал нос Вернер. — Благородное аристократическое приобретение.

Денежный клиент в этот день опять не шел. Екатерина не отходила от форточки и на каждое предложение попить чаю крутила пальцем у виска. Олежка Лохматов доламывал операционную систему. Вернер мучился похмельем, искренне недоумевая, почему бы им всем не пойти домой. Отыскал в холодильнике банку из-под оливок, выдул остатки жижи и авторитетно заявил, что из всех рассолов важнейшим для нас является огуречный. К одиннадцати часам, ведомый неясным беспокойством, Максимов перезвонил в банк и попросил уточнить сумму, лежащую на счету агентства. Доброжелательная девушка-оператор незамедлительно поведала, что на счет поступила дополнительная сумма. Координаты отправителя неизвестны. Максимов насторожился (дополнительных поступлений быть не должно) и попросил озвучить цифру. Прослушав ответ, побледнел, потерял дар речи и медленно опустил трубку. Взгляд его блуждал.

— Надеюсь, наш счет не аннулирован, — забеспокоился Вернер.

Максимов бессознательно покачал головой.

— Но что-то, мамой клянусь, произошло, — пытливо всмотрелась ему в глаза Екатерина.

— Одно из двух, — беспечно предложил Олежка. — Либо наш счет почему-то сплющило, либо неприлично раздуло. Посмотрите, какое у Константина Андреевича зеленое лицо.

— Но то, что он не рад, — это факт, — закончила разминку Екатерина, после чего в офисе воцарилась густая тишина.

Разорвал ее очередной телефонный звонок.

— Добрый день, Константин Андреевич, — произнес серьезный мужской голос. — Мы уже в курсе, что вы осведомлены о поступлении на счет. Это ваши деньги. Не аванс, не залог. Они честно отработаны, не стоит волноваться. Блестящее расследование. Надеемся, это не последняя ваша удача. — Подумав, абонент добавил: — Мы получили истинное наслаждение, наблюдая за ходом расследования.

— Минутку, — нахмурился Максимов. — Мы не выполняли ничей заказ, помимо договора с господином Букашиным, за который он уже рассчитался. Арестован убийца, с невиновного сняты обвинения. В чем дело, уважаемый?

Абонент усмехнулся.

— Никто не ставит под сомнение ваши способности, детектив. Могу вас успокоить, правоохранительными органами с вашей подачи арестован настоящий убийца. — Абонент повесил трубку. Абсолютно незнакомый голос.

Максимов хмуро обозрел сотрудников. На него смотрели с неподдельным благоговением, как на льва, собравшегося зарычать.

— Не хочу вас лишний раз радовать, коллеги, — сказал он неохотно, — но каждому из вас, похоже, причитается дополнительная премия в размере тысячи… — Он поморщился, замялся, подыскивая правильное слово, и с тяжелым вздохом закончил: — Долларов…

К семнадцати ноль-ноль в кабинете остался он один. Остальные избавлялись от премии. Екатерина вспомнила, что у нее скоро (через два месяца) день рождения, по поводу чего она уже присмотрела в ГУМе простенькое колечко с бриллиантом. Вернер процитировал великую Мэрилин Монро (убежденную, что бриллианты — лучшие друзья девушек). Олежка Лохматов предложил охранные услуги, после чего все с интересом уставились на начальство, и начальству осталось лишь махнуть рукой.

В 17:22 секретаршей Любашей в расположение частного агентства был впущен потеющий плешивый толстячок с беличьими глазками и сбивчивой речью. Директор спорткомплекса «Сибиряк» господин Букашин.

— Странно, — удивился Максимов, — а я считал, Иван Христофорович, что все наши вопросы мы, к обоюдной радости, разрешили, нет?

— Конечно, Константин Андреевич… — залебезил, слезливо улыбаясь, толстячок. — Не волнуйтесь, все прекрасно… Вы оказали мне неоценимую услугу, Константин Андреевич. Я понимаю, что вознаграждение было достойное, но это плата, а хотелось бы сделать вам подарок… Как вы отнесетесь к путевке на выходные в пансионат «Отрадное»?