Только смеялся по-тихому, что тамошнее большинство почему-то изображало себя или воинами «в сверкающих латах», или собирающимися на бал светскими дамами, или, на худой конец, чистенькими зажиточными горожанами…

В моих нынешних глюках ни чистеньких, ни сверкающих не обнаруживалось. А вот, к примеру, грязных и малость пованивающих оборванцев, наоборот — практически каждый первый. Даже «купцы», торгующие какой-то неаппетитной снедью прямо посреди улиц. И нищих тут — на каждом углу по парочке. Морд не видно, из груды тряпья только немытые лапы торчат, сложенные, как принято, лодочкой: «Господа, же не манж па сис жур. Пода-а-айте что-нибудь на пропитание бывшему депутату государственной думы»…

Ни по-французски, ни по-русски нищие конечно не говорили. Как впрочем, и все остальные. Здешний язык был мне незнаком. Хотя кое-какие известные лексические конструкции я в нём улавливал. Сказывался талант полиглота. Недельку бы в этом месте пробыть, наверняка начал бы понимать, о чём тут балакают…

А вообще, все эти «смысловые галлюцинации» смотрелись довольно прикольно — качественной, по всему видать, дурью накачал меня в своей лавке «Абдулази́з», раз я, даже зная об этом, воспринимал окружающий мир практически как настоящий, существующий вне моей головы…

По глючному городу я бродил около получаса. На меня иногда косились, но заговаривать не решались. Некоторые даже на другую сторону улицы переходили. Наверное, мой внешний вид настораживал: тактические штаны, берцы, ремень, футболка… Совсем не похоже на местных.

Но, в принципе, по погоде.

Температура, по ощущениям, градусов двадцать пять. Ветра нет, на небе ни облачка.

Но — «скучно, девочки». Ни одного развлекательного заведения во всех честно обойдённых по кругу кварталах. Ни тебе стриптиз-клубов, ни кабаков, ни цирка, ни даже вялой драки между здешней шпаной, нищими и какими-нибудь воровайками. Хотя, может быть, я просто время для своей прогулки по городу «выбрал» не слишком удачное. Может, у них основная движуха поздне́й начинается, в определённый час. Типа, по религиозным мотивам…

О том, что какая-никакая движуха тут всё же имеется, я понял по неожиданно поднявшемуся шуму, доносящемуся с параллельной улицы. А затем на нашу, через дворы и проулки, вдруг повалил народ.

Судя по вжатым в тщедушные плечики тыковкам и всполошённым рожам, опасность там, если присутствовала, то отнюдь не смертельная, а скорее, привычная, застарелая.

А кого обыватели во все времена опасаются пуще, чем наводнения или пожара?

Правильно. Власть предержащих. Попадёшься по дурости на глаза большому начальнику, когда он не в духе и самодурствует, последствия — девять из десяти — до конца жизни будешь расхлёбывать.

Хотя, если ты не местный (а я реально не местный), глянуть на здешних начальников — своего рода аттракцион. Как в зоопарке, перед вольером с медведями или гориллами. Сделать они тебе ничего не могут, зато так потешно ревут… Тут, главное, пальцы сквозь прутья решётки им не совать, и адреналин и хорошее настроение обеспечены…

Чтоб глянуть одним глазком, что там за цирк с конями, я выбрал дальний проулок, откуда уже все, кто хотел, убежали.

Он протянулся метров на двадцать, и на этом пути мне пришлось восемь раз обогнуть кучи какого-то гниющего мусора и два раза перепрыгнуть смердящие нечистотами рытвины. А когда, наконец, выбрался на относительно чистую улочку, первое, что увидел — это падающую прямо на меня незнакомку в алом.

Подхватил её буквально у самой земли, и если бы не машинально подставленные руки, она точно упала бы на брусчатку. А брусчатка тут совсем не такая, как скажем, на Красной площади — неровная, рваная, острая. О такую не только удариться, но и порезаться можно, факт.

Дамочка тихо ойкнула, и мы… хм… встретились с ней глазами. Ибо только глаза у неё я и видел. Замотанная в плотные красные одеяния, на голове что-то вроде ника́ба, с у-у-узенькой прорезью, и оттуда на меня с испугом глядели… огромные… ослепительно синие… как небо над Вараде́ро… я таких никогда не встречал… вот уж, действительно, глюки так глюки…

— Вы, барышня, это… поосторожнее. Так ведь и расшибиться можно.

Сказал это, ясное дело, по-русски. После того как помог ей выпрямиться и отшагнул в сторону.

Реакция?

Я не я буду, но барышня вздрогнула. Сто пудов!

И только затем я вдруг ощутил тишину. Такую, что муху, ползущую стене, можно услышать, как она там топо́чет… А потом посмотрел, наконец, что тут на этой улице за движуха.

Хм… Они тут кровать, что ли, под охраной несут, да ещё с балдахином?

Круто живут, однако.

Хотя название «паланкин» мне, безусловно, знакомо.

И те, кто это сооружение сопровождают, выглядят не в пример лучше обычных граждан. В плане одежды, так точно. Начищенные до блеска короткие сапоги, портки пурпурного цвета, словно у римских цезарей, «украшенные» металлическими бляхами кожаные жилеты, поблёскивающие на солнце шлемы, ножны с мечами на перевязях… И все, блин, стоят, как парализованные, на меня и на эту дамочку в красном пялятся…

Думал, поближе к ним подойти, глянуть, кто там под балдахином прячется, но не успел.

Занавесь в паланкине отдёрнулась, выглянувшая оттуда бабёнка (на рожу обычная, зато буфера из лифа едва не вываливаются) нацелила на меня указательный палец.

Нафейхоа?

А пёс её знает. Мож, познакомиться хочет, в игрушки забавные поиграть?..

Странное дело, но через пару мгновений я вдруг почувствовал, что в воздухе прямо передо мной сгустилось какое-то облачко. Оно явно пыталось пробиться через какую-то невидимую преграду, но никак не могло это сделать. А ещё через миг я понял, что сумею помочь ему, если просто подумаю, что мне надо…

Глюки, короче, становились забавными. И вероятно, я даже мог этими глюками управлять.

А что мне, кстати, сейчас требовалось больше всего?

Наверное, понимать, что говорят местные.

Без знания языка чувствуешь себя тут глухонемым идиотом…

Облачко продавило преграду и сразу исчезло.

Фигня какая-то!

— Взять его! — завизжала грудастая.

А нет, не фигня!

В ту же секунду толпа чуваков в жилетках, будто очнувшись от наваждения, рванулась ко мне.

Первого я угостил прямым в челюсть. Второму врезал по яйцам, от всей души. Третьему, явно собравшегося боднуть меня головой, просто помог с желанием кого-нибудь забодать, направив его в ближайшую стену. Стена содрогнулась, но выстояла. А вот обладателю бычьей шеи не повезло — сполз по осыпавшейся штукатурке, закатив зенки.

Хорошие глюки! Мне нравится…

«Жилеточники», потеряв троих, предсказуемо остановились и потянули из ножен мечи.

— Живьём! — завопила баба из паланкина.

Прямо как в фильме про Ивана Васильевича: «Живьём брать демонов!»

И вот тут-то меня, наконец, осенило. Понял, что сплоховал — не проинтуичил. Прямо капитан