уже двадцатая по счёту атака. Рей для чего-то считала их и, что удивительно, за целую ночь ни разу не сбилась. С каждой такой они отходили от «моста» всё дальше и дальше, прикрываясь камнями.

Трижды им предлагали сдаться. Трижды они отказывались. В четвёртый раз за шеренгу щитов вышел сам предводитель вражеской армии. Его прикрывала мощная призрачная защита. Он вновь предложил им сдаться и пообещал не только сохранить жизнь, но и отпустить их на все четыре стороны, если они сдадут Конклаву иммунного. Вместо ответа в него полетели два боевых заклятья и два арбалетных болта. Магозащита отразила и то, и другое, и военачальник врага, громко и грязно ругаясь, спрятался за щитами своих бойцов.

Рейна узнала его. Это был Гидеон, действительный член Конклава, высший имперский маг, считающийся в негласной магической иерархии пятым по силе. Всего лишь неделю назад никто бы из их четвёрки не рискнул выйти против него как один на один, так и все вместе. Однако сейчас они уже восемь часов сдерживали почти непрерывный штурм их мини-твердыни — россыпи валунов у подножия «Пирамиды Желаний». Атака следовала за атакой, удар за ударом. Нынешняя, как совершенно отчётливо понимали и Рейна, и Тур, и Лика с Аршафом, должна была стать последней.

Отступать они уже не могли. Граница той зоны, где им грозила мгновенная гибель, проходила в десятке шагов позади, а солнце, поднявшееся над стенами Пустограда, светило им в лица.

Дим обещал, что либо он вернётся с рассветом, либо не вернётся вообще.

Рассвет — и это видели все — уже наступил…

«У меня два болта», — показал жестом Тур.

«У меня тоже», — ответил Аршаф.

Лика вместо ответа показала единственную оставшуюся стрелу и наложила её на лук, натянув тетиву.

У Рей к этому мгновению ни стрел, ни ножей уже не осталось, а маг-энергии хватало только на пару простеньких заклинаний. Всю её бывшая богиня любовной страсти вложила в защиту от чужой магии.

За цепочкой камней послышался рёв. Враг наконец-то рванулся в решающую атаку. По камням застучал ливень из стрел. Перед шеренгой бегущих бойцов прокатилась магическая волна. Ударив о валуны, она смела с них все защитные построения. Надежда на магию умерла. Противник шёл меч на меч, копьё на копьё, стрела на стрелу.

Рей вытянула из ножен клинок и приготовилась к своему последнему танцу.

Выпрыгнуть из укрытия и умереть она не успела. За спиной вдруг раздался гул, и через миг воздух над головой буквально вскипел. Пространство вокруг полыхнуло огнём, и Рей пришлось сжаться в комок, чтобы тоже не вспыхнуть и не сгореть. Идущий из-за камней жар заставлял дышать через раз, рукоять меча обжигала пальцы, высушенные волосы потрескивали, словно солома… А спереди, оттуда, где ещё пару мгновений назад вопили рёвом враги, лязгал металл и дрожала от топота тысячи ног земля, доносилось теперь лишь ровное гудение пламени.

Секунд через десять, когда гудение стихло и жар, наконец, отступил, Рейна рискнула приподнять голову и осторожно выглянула из-за оплавленного валуна. Всё пространство за ним было покрыто слоем серого пепла. Только пепел и ничего больше…

— От лирнейского жара не спасутся ни древо, ни камень, ни сталь, ни плоть, ни живые, ни мёртвые, — хрипло пробормотал Тур, явно кого-то цитируя.

— Книга Исхода, откровения Вириона-отшельника, — выдохнула в тон ему Лика.

Аршаф молча кивнул, видимо, соглашаясь с соратниками.

Сзади послышался шорох шагов.

Рей обернулась. От неожиданного защемившего сердца стало трудно дышать, а заслезившиеся глаза не давали возможности хорошо рассмотреть того, кто шёл к ним от склона. И, тем не менее, Рейна всей кожей, каждой клеточкой своего тела чувствовала, как от неторопливо идущей фигуры веет уверенностью и силой.

Когда «незнакомец» переступил выложенную красной плиткой «черту», слёзы у бывшей богини наконец высохли, дыхание выровнялось, и она вдруг заметила, что зрачки этого человека горят белым огнём.

— Я вернулся, — проговорил он, остановившись в паре шагов от границы опасной зоны..

Пламя в его глазах погасло, черты лица разгладились, взгляд стал осмысленным.

— Герцог, — обратился он к Туру.

Тот на мгновение замер, а затем медленно опустился на одно колено перед вернувшимся.

— Димир, мы… — начал было охотник, но иммунный остановил его взмахом руки.

— Я знаю. Не продолжай. Теперь тебе будет, кого награждать, а кого наказывать.

— Спасибо, великий, — с чувством поблагодарил бывший охотник.

Димир повернулся к Лике:

— Хранитель.

— Да, великий, — наклонила голову лучница.

— Теперь тебе будет, что сохранять, а что истреблять без жалости.

— Спасибо за честь и доверие.

Иммунный кивнул и взглянул на Аршафа:

— Судья.

— Давненько уже меня так… не обзывали, — хмыкнул «глава преступного мира».

— Теперь тебе будет, кого судить, а кого прощать, — вернул ему смешок Дим и, не дожидаясь ответа, шагнул к Рейне.

— Муза. Теперь тебе будет, кого вдохновлять, а кого обманывать.

Бывшая богиня любовной страсти склонилась в лёгком поклоне и звонко пообещала:

— Готова исполнить любые твои желания, о, великий!

Дим усмехнулся:

— Я понял. Но предупреждаю, желаний у меня будет много.

Женщина подняла голову и засмеялась.

Она ждала этого триста лет.

Мечтала о мести, но получила больше, существенно больше того, что просила.

И отдала за это сущий пустяк — свою никому не нужную, но почему-то бессмертную душу.

Как, впрочем, и все они.

Все, кто собрался здесь, у Пустой горы, на западе Великой Империи…

Бывшей Империи…

Конец первой книги