Воронцов и Богдан вышли из кабинета.

– Да, Полкан сегодня не в духе, – сказал Богдан сочувственно.

Полканом он называл Кочемасова. Того звали Павел Константинович, если сокращенно – Пал Константиныч, и если и отчество подсократить, то как раз Полкан и получался. Воронцов скрипнул зубами. Такого унижения он давно не испытывал.

– Брось, – посоветовал Богдан. – Забудь. Просто он мужик очень жесткий.

«Не жесткий, а просто сволочь», – хотелось сказать Воронцову, но он не осмелился – замечал иногда, что Богдан Кочемасову нашептывает. Ему даже временами казалось, что Богдан специально и приставлен за ним, Воронцовым, присматривать.

Вошли в лифт, Богдан нажал кнопку первого этажа.

– Сейчас поедем в «Лас-Вегас», Шурик, – сказал он. – Водочки попьем – и все забудешь. Мало ли в нашей жизни огорчений. Да, а что это там Кочемасов про друга твоего говорил? – полюбопытствовал он.

– Про какого друга?

– Зубков, что ли, его фамилия? Что за человек?

– Это тот, который на три миллиона «зеленых» насобирал кредитов, отправил их за кордон и сам туда уехал, – неохотно пояснил Воронцов.

– И с концами, – вспомнил эту историю Богдан. – Да-да, было дело. Молодец кореш, своими руками кует собственное счастье. Он тебе не говорил перед отъездом, где собирается осесть?

– Да не знал я ничего! – взорвался Воронцов. – Для меня самого его исчезновение как кирпичом по голове!

– Ну-ну, не кипятись, – сказал примирительно Богдан.

Двери лифта открылись.

– В «Лас-Вегас», – сказал Богдан. – Я вижу, что ты в горячке и на подвиги готов. А там водочки попьем…

Они как раз проходили мимо дежурного милиционера.

– Хорошо водочки попить, а? – обратился Богдан к милиционеру.

Сержант опешил от такой наглости и на всякий случай сделал страшные глаза.

– Во, точно я сказал, – определил Богдан. – Там тоже живые люди, Шурик, – в милиции-то.

На улице они сели в богдановскую машину.

– Командуй, шеф! – усмехнулся Богдан и завел двигатель.

– В «Лас-Вегас»! – зло бросил Воронцов.

– Вот это я понимаю. Вот здесь ты молодец.

Глава 3

О «Лас-Вегасе» Воронцов не слышал ничего хорошего и поэтому никогда прежде в этом ресторане не бывал. Чутье его не подвело, оказывается: в полутемном зале ресторана сидели крепкие ребята с бритыми затылками, и все они были как на подбор – такие лица Воронцов не раз видел на милицейских стендах. Неприветливое место. Но Богдан был здесь своим. У него обнаружилось неожиданно много знакомых, и едва ли не с каждым из сидящих за столиками он перебросился хотя бы парой фраз.

Откуда-то из полумрака зала вынырнул официант с плутовской физиономией, доброжелательно пропел:

– Давненько не видно было вас, Богдан Батькович.

– То-то ты соскучился, я вижу, – усмехнулся Богдан. – Организуй как обычно, только сегодня нас двое.

– Понял, – расшаркался официант и растворился в полумраке.

Сели за свободный столик. Воронцов осмотрелся – без особой опаски, но с настороженностью.

– Классное место, – сказал Богдан.

– Вертеп, – возразил Воронцов. – Рожи у всех бандитские.

– Не обижай понапрасну людей, Шура. Все они – уважаемые члены общества. И у каждого, заметь, есть трудовая книжка.

– Большинство из них работают воспитателями в детском саду, – съязвил Воронцов. – А некоторые поют в хоре.

– Зачем же в хоре? Кто в охране служит, кто еще где.

Большинство, конечно, относилось ко второй категории – к тем, кто служит «еще где». Мальчики-рэкетирчики.

Официант принес бутылку водки, пиво и закуску. Богдан разлил водку по рюмкам.

– Встряхнемся, Шура, – предложил он. – А то ты что-то совсем плохо смотришься.

Выпили. На эстраде музыканты с тоскливой обреченностью людей, проделывающих одно и то же ежедневно, настраивали инструменты.

– Бэлла надо было сюда привести, – хихикнул Богдан. – То-то была бы потеха.

Воронцов невесело усмехнулся: да, Бэлл здесь испытал бы немалое потрясение. Русская мафия гуляет – так ему представилось бы все происходящее. Зрелище не для слабонервных. Было бы о чем рассказать на родине.

– Устроим ему, а? – воодушевился Богдан. – Сегодня он вывернулся, не прочувствовал, а я его так хотел накачать. Вывезем его на природу, водочки возьмем, я ему подругу прихвачу…

– Он улетает завтра, – напомнил Воронцов и засмеялся. – К счастью для него. Он тебя боится, Богдан.

– Меня бояться не надо, – повел плечами Богдан. – Меня надо уважать.

К их столику подсела девушка, его знакомая судя по всему, но Богдан грубо выпроводил ее:

– Иди-иди. Я сегодня не в форме.

Девушка обиженно поджала губы и удалилась.

– Ты груб и неотесан, Богдаша, – попенял ему Воронцов.

– С ними по-другому нельзя.

– С ними – это с кем?

– С проститутками. Здесь одни шлюхи, Шура. Нормальных баб нет. Настоящий притон.

– Я сейчас подумал о том, с каким удовольствием уволил бы тебя, – мечтательно произнес Воронцов.

– За что?

– За твое бескультурье, за то, что шатаешься по таким вот местам, за то, что Бэлла запугал до смерти…

– Меня нельзя увольнять, Шурик. Без меня тебе крышка. У тебя, конечно, голова светлая и понимаешь ты в делах больше моего, но какой был бы у тебя бизнес без меня? Как бы ты получал деньги с должников, которые не хотят платить? Где бы ты дешевые кредиты брал, если бы я не договаривался с этими очкастыми банкирами?

Воронцову представилось, как именно договаривался Богдан с «очкастыми банкирами». Не все они привыкли к грубому обращению и потому деньги после таких бесед давали без писка. Воронцов вздохнул. Его вздох Богдан истолковал на свой манер.

– То-то же, – сказал он важно. – Нечем крыть. Да и не выгонишь ты меня. Не ты мне работу предлагал, а Кочемасов. Лично!

Богдан даже палец к потолку поднял, чтобы было понятно: Кочемасов – это не шутки.

– Не выгоню я тебя, – легко согласился Воронцов. – А знаешь почему?

– Ну? – с интересом спросил Богдан и опять разлил водку по рюмкам.

– Я сам уйду. Завтра же.

– Куда?

– Не знаю еще. Зато знаю, откуда уйду. Из «Дельты» от Кочемасова.

– Ну, это ты врешь, – недоверчиво засмеялся Богдан. – От Кочемасова не уходят.

– А я уйду! – сказал Воронцов со злобой.

– Давай выпьем, Шура. Я вижу, у тебя уже шарики за ролики заходят и понятия в тебе сейчас никакого.

Выпили водки. Воронцов осушил рюмку поспешно и сердито.

– Ты спину не выгибай, – посоветовал Богдан. – Остынь, потом уже действуй. От кого ты уйти хочешь, дурень? Кочемасов, если захочет, сделает так, что от тебя один пшик останется. Только рассерди его – и свое получишь сполна. Мне и самому наш