Он обнял меня и чмокнул в лоб.

– Я достаточно выспалась, – запротестовала я, – и хочу тебя порадовать завтраком.

– Мэг, не утруждайся, через полчаса придет Анна и все сама приготовит, лучше пойди еще полежи.

Какая забота! Или может я ему мешаю сейчас?

От нечего делать я поплелась в душ, нужно было немного привести мозги в порядок, и с помощью водных процедур успокоить ноющие от репетиций мышцы.

Давайте же наконец познакомимся, меня зовут Маргарет Зоуи Эндервуд (в девичестве Кроули), 29 лет, балерина, собираюсь на покой, возраст уже для балета солидный (хотя... это стериотип), но танец бросать не хочу, и уже веду бесплатные занятия для деток. Пока еще прима Нью-йоркского театра современного балета.

В балет меня привела мама, когда мне было три. Я честно не думала связывать с танцем свою карьеру и даже получила образование экономиста. Но не дня не проработала по специальности.

Балет не оставил мне выбора, он вытеснил все остальное из моей жизни. И я этому очень рада! Когда я оказываюсь на сцене, уже не я руковожу танцем, а танец руководит мной. Это яркая вспышка и я растворяюсь в музыке, отдаюсь потоку звуков, которые сами несут меня.

– Марго, – муж вошёл в ванную, – я заключил очень выгодную сделку! Сегодня вечером приглашаю тебя на ужин в Le Bernardin. Это нужно отпраздновать! А сейчас могу я к тебе присоединиться?

Я только улыбнулась, когда Бернард резко сбросил халат и оказался рядом со мной. Положил руки на мои плечи и потянулся к моей шее губами, а потом жадно впился в нежную кожу, покусывая и царапая суточной щетиной.

– Какая ты вкусная, – отстранился на секунду и снова продолжил свою ласку.

Я запрокинула голову, давая ему больше доступа к шее, но его поцелуи спустились на мои плечи, я же ласкала его мощный торс своими коготками, разрисовывая горячую и влажную кожу узорами страсти.

Долго он терпеть не смог, и с легкостью прижав меня к стенке, приподнял, чтобы насадить на свой член. Я чуть не вскрикнула от острой боли. Ну почему мне так всегда больно, когда он входит. Однако глубоко вдохнула, сдержала порыв и буквально рукой закрыла себе рот.

Но он даже не заметил моей дрожи и стал быстро вколачиваться в мое лоно. Яростно и неистово, вроде боялся, что куда-то не успеет и что-то упустит. Если бы не теплая вода, которая смягчала мое напряжение, я вообще не смогла бы расслабиться, но мое тело постепенно превращалась в его руках в игрушку.

Нет, мне не чуждо проявление инициативы в сексе, но Бернарду это абсолютно было неинтересно. Все должно было быть так, как хочет он. Безоговорочное подчинение. А он доминирует и решает. В какой-то момент он остановился, от чего по моему телу пробежала волна мелких мурашек.

Он подтолкнул меня к выходу из душевой кабины, повернул к себе спиной, заставив опереться на край ванны, чтобы я не потеряла равновесие. Надавил на мою поясницу, я немного прогнулась, и снова вошел, на этот раз сзади. Ему нравилась эта властная поза обладания, и движения стали грубыми и животными, а когда он накрыл мою грудь ладонями, больно ее сжав, из моих глаз полились слезы. Но на мокром лице их трудно было различить.

– Бернард, не надо, – попросила я, но он даже не слушал, он был близок к своей цели, мне только оставалось подождать, и все закончится. Когда он с рыком кончил на мою спину, я выдохнула и наконец разжалась.

– Моя сладкая девочка, – он навалился на меня сверху, и попытался поцеловать, я же ловко увернулась и сбросила его с себя.

– Тебе не понравилось? – посмотрел на меня затуманенными после оргазма глазами.

– Все нормально, – я опустила лицо и залезла обратно в душевую кабинку.

– Ну, Мэг, чего ты? – он заглянул ко мне.

– Я же сказала, что все нормально, что ты хочешь, Берни?

– По-моему ты не удовлетворена…

– Ты же думаешь только о своем удовольствии!

– Не делай из меня монстра! Хочешь я тебе вкратце объясню, что происходит: ты просто меня не любишь и не хочешь, поэтому и кайф поймать не можешь. А вот я наоборот слишком тебя люблю, поэтому мне хорошо!

– Да что ты такое говоришь, – я обхватила его лицо руками, – как же не люблю?

Он убрал мои руки и направился к выходу из ванной:

– А так, Маргарет, тебе не понять, каково это чувствовать себя нелюбимым…

– А то, что сейчас тут происходило – это разве не доказательство моих чувств?

– Каких? Ты просто отдаешь свой супружеский долг и терпишь, ты думаешь, я не заметил. Ладно, вымывайся и выходи завтракать, а то я опоздаю в галерею.

Я подставила лицо под воду. Как я дошла до такой жизни?

Когда я вышла, наша горничная Анна уже все накрыла и разливала ароматный кофе.

– Доброе утро, – улыбнулась я девушке, – все так аппетитно выглядит и пахнет!

– Спасибо, мэм, – ответила она коротко и машинально поправила свой передник.

Я села поближе к мужу и виновато уставилась на него:

– Берни, ну не сердись!

– Ну как на тебя можно долго сердиться, Мэг, – он отложил газету и поцеловал меня в губы.

С завтраком я справилась быстро, да и есть мне много опасно, потом стану слишком тяжелой и уморю своего партнера по танцу.

– Ты поедешь сама на репетицию или тебя подвезти?– спросил Бернард, снимая очки.

– Не беспокойся, я сама прекрасно доеду, тем более сегодня финальный прогон перед субботней премьерой.

– Тогда я заберу тебя после всего, еще нужно заехать домой и переодеться, про ужин не забыла?

– Ой, конечно нет, что и правда выгодная сделка?

– Очень, любимая, мы сможем не думать о деньгах впредь.

Бернард встал, поцеловал меня в макушку и удалился.

Я еще минут 5 посидела за столом, уставившись на утренний Манхеттен через окно и тоже пошла собираться.

К 10 я была в зале. Пьер Виардо, руководитель нашей труппы, уже зверствовал:

– Лейси, ну что у тебя сегодня с ногами, прыгаешь, как беременная лошадь, и задницу отожрала?! Немедленно на диету! Борис, ты что кузнечик, что за идиотские скачки?! Такое впечатление, что ты бьёшься, как паралитик в конвульсиях. О, привет, Марго, – он отвлёкся на меня, – иди и покажи этим бездарям, как надо работать. Сэйди, вон со сцены, это что за батманы, я тебя сейчас убью, – он направился к одной из танцовщиц.

Только не подумайте, что наш балетмейстер – тиран и злюка. Вот ничего подобного! Он может быть мягким и покладистым. Просто танцовщиков лучше держать в ежовых рукавицах. Обычно перед премьерой он всегда был злым, зато в сам день представления более ласкового человека трудно найти.

– Всё, вы мне надоели! Сняли пуанты, будем танцевать босиком, – скомандовал Пьер.