суровое лицо лорда Кайлеса, вздохнула - и рисковать не стала.

Флорана вернулась в академию в последний месяц лета. С всеми вещами.

- Если дед выгнал тебя, то и я там жить не стану! – заявила она, со злостью потроша багаж. - Комната в общежитии есть, а закончу учебу, придумаю что-нибудь, но возвращаться не подумаю.

Майра подошла, молча обняла со спины, и сестра замерла, потом обернулась, притянула за голову к себе, прижала крепко и проговорила со слезами в голосе:

- Сиротины мы с тобой при живом деде. Но ты не бойся. Справимся. Я тебя никогда не брошу и не дам заблокировать дар. Учись и ни о чем не думай.

Майра и училась… А если бы не эти трое, так училась бы в свое удовольствие. Но нет же…

И она мысленно передразнила кураторов:

- У тебя низкие баллы по истории, надо подтянуть.

- Это что? Проваленная работа по письму? Точно ты писал, а не вальшгас лапой?

- Тринадцать баллов по медитациям? Тебе колючка к заднице прилипла? Не можешь посидеть спокойно?

Эти трое были… невыносимы. Но они не просто ругали, а помогали с занятиями, трясли домашку и объясняли понятнее некоторых учителей.

- Я провожу, - вызвался Франтех, и Майра повеселела. Добряка было несложно обмануть без всякой менталистики, так что на праздник она сегодня точно попадет. Сестра сегодня на дежурстве, но кураторы-то не в курсе. Так что ей никто не помешает осуществить задуманное. И она ускорила шаг, стремясь поскорее оказаться в общежитие женского факультета.

- Ланг, ты идешь? Давай быстрее!

Мимо с хохотом промчались ребята с ее курса. Майра проводила их завистливым взглядом… Да-а-а, им-то никто не запрещал появляться на празднике.

Что бы ни говорила Четвертая мать, жить мальчишкой оказалось в разы интереснее.

- Все, я пришел, - повернулась Майра к Франтеху.

- Я что это окна темные? – заподозрил неладное парень.

- Сестра любит вечерами заниматься медитацией, говорит, это ее успокаивает.

- А-а-а, - протянул доверчиво куратор, - ладно, тогда я пойду. А на праздник не думай соваться. Там Шестой дежурит с безмолвными. Враз найдет.

Майра сдержала рвущиеся с губ ругательства. Обмануть Шестого будет непросто, и она уже начала думать, чтобы остаться ночевать у сестры, но тут между деревьев заалели праздничные огни. Раздался грохот. Зашипело, затрещало, и решимость Майры быть хорошей девочки истаяла, точно пепел под порывом ветра.

Из окна она вылезла несколько минут спустя. Осмотрелась, но Франтеха видно не было. Ушел.

«Защитные» амулеты – следилки – оставила в комнате. На китель сверху накинула целительский халат. Пусть думают, что она из ряженных, которые участвуют в поздравлениях от факультетов. Зато в толпе ее сложнее будет узнать.

К поляне, где собирались «актеры», вышла окольным путем. Ей всего то нужна была маска. Одна маленькая маска, которая скроет от зорких глаз Шестого. В глубине души она была уверена, что он узнает ее в любом обличье, но попытаться стоило.

Это мой праздник, - убеждала сама себя, - я его заслужила.

На последнем подведении итогов наставник выделил ее имя, сказав, что она, точнее курсант Лангард, смогла достичь значительных успехов за последние месяцы. Если так и дальше пойдет, то первый курс она закончит в десятке лучших. Вот будут рожи у сокурсников, когда они узнают, кому проиграли по оценкам! Но это будет очень краткий миг славы, а дальше ее с позором выкинут из академии… Ректор был весьма убедителен. Он дал добро на обман при условии, что никто ничего не узнает, и обмен на настоящего Лангарда после Зимних праздников будет произведен без огласки.

- Вот ты где! – ее грубо схватили за руку, потянули, не давая и слово сказать, к палатке.

- Нашел вашего целителя, - отчитался старшекурсник, впихивая ее внутрь.

Майра попятилась. Ее встретил десяток глаз.

- Это не наш, - протянул, щурясь, курсант, и Майра со страхом узнала старосту третьего курса.

- Но другого нет, - возразили ему.

- Роль знаешь? - спросил с угрозой староста, и Майра поняла, что, если не скажет «да», все зададутся вопросом, зачем она надела халат целителя, и кивнула, ощущая, как тело становится чужим, спина холодеет, а в горле образуется ком.

- Отлично. Будешь заменой, - враз повеселели третьекурсники. Кто-то ободряюще хлопнул ее по плечу и сунул в руки маску.

Сбегу, - суматошно заметались мысли в голове. Ага, и искать ее станет не только Шестой с кураторами, но и весь обиженный за сорванное представление третий курс. Еще и староста лицо ее видел. Наверняка запомнил. Не поленится ведь найти.

Сбежать не получилось. Актеры затеяли круг поддержки. Майра стояла, положив руки на плечи соседей, ощущая себя крошкой, затесавшейся среди великанов.

- Академия – сила!

Клич отозвался волной дрожи по всему телу. Майра вскинула выше голову, забывая о подкрадывающихся четырехкратных неприятностях.

- Курсанты мощь! – гаркнули глотки так, что у девочки зазвенело в ушах.

- Пламя – лучшее, что обретешь!

И она кричала со всеми. До боли в сорванной глотки. С чувством абсолютного счастья.

- Сейчас твой выход, - заявил высокий старшекурсник. Майра сосчитала его нашивки. Восьмой курс. Небожитель. Впереди, за пологом невидимости, взрывались хохотом, рукоплескали. Там горели магические огни. В воздухе, над курсантами, скользили иллюзии.

Из-за полога, в сторону отшатнувшейся Майры, выкатились довольные парни с красными лицами.

- Я не могу, - просипела девочка, ощущая, как ноги отказываются держать, - у меня живот свело.

«Небожитель» посмотрел так, словно она только что объявила себя слизнем.

- Ты же целитель, исцели себя, - посоветовал, снова возвращая свое внимание на сцену.

Майра тихонько отступила. Оглянулась. Вокруг образовался кусочек свободного пространства. Можно попробовать…

- Эй, ты куда? – рука стиснула плечо. Восьмикурсник смотрел столь недобро, что у Майры враз пропало желание сбежать.

- Так… это… - забормотала, ощущая, как лицо под маской полыхает от стыда, а ужас скручивает живот приступом настоящей боли.

- Живо на сцену, - и ее выпихнули под сотни глаз.

Что было дальше, Майра помнила плохо. Кажется, она хотела спрятаться, ей точно нужна была защита, и парни в одежде, символизирующей разные факультеты, вдруг стали опускаться на колени. Перед ней.

Толпа у сцены, почувствовав недоброе, начала затихать. С задних рядов уже пробирались преподаватели, где-то там