и быстро вышла к дороге. Поймала такси и назвала адрес самой дальней гостиницы. Ехала молча, телефон выключила, всю дорогу смотрела на майский обновляющийся город. На светло-джинсовое небо, на желтые глаза встречных машин, на раздутые светящиеся рекламой торговые центры, на гигантские параллелепипеды новостроек. Открыла окно, вдохнула прохладной гари, послушала белый шум МКАД.

У ЗАГСа рыдала Светлана Петровна Волкова. Елена Викторовна Чухонцева пила валерьянку. Николай Петрович удалился в безлюдный переулок, чтобы интеллигентно обматерить бесхребетную молодежь, избалованных мужиков, государство, президента, галстук и неудобную рубашку. Вика с остальными гостями тихо удалилась, захватив пару бутылок спиртного.

А Катя приехала в гостиницу, заказала лучший номер, купила в баре вино. Закрыла за собой дверь, задернула бархатные шторы. Громко облегченно выдохнула. Сняла тяжелое платье и, выпивая из бутылки вино, начала танцевать перед зеркалом, напевая любимые песни Меладзе.

Кажется, она была счастлива.

Ксения Крушинская. Барсетка

Из школы домой в тот вечер Макс шел на автопилоте. Не отрываясь от экрана айфона, залипал в инстаграме. На этот раз, правда, не в Маринкином. Макс внимательно изучал странички блогеров, силясь понять, что за загадочная вещь «фэнни пэк» – поясная сумка. Самая модная сумка сезона и, как выяснилось на большой перемене, Маринкина заветная мечта.

Макс плохо помнил, как добрался до двери квартиры – кажется, пару раз налетел на прохожих и один раз чуть не врезался в столб. Только в прихожей он, наконец, расстался с гаджетом, бросив его на трюмо. Настроение было – мрачняк. Самая дешевая «фэнни пэк» стоит пять тысяч, а у него в кармане пятьсот рублей, и это на две недели. А Маринкин день рождения – вот он. Через два дня.

– Сын! Ужин стынет! – прервал безрадостные размышления голос матери из кухни.

Макс помыл руки, плюхнулся за стол, во главе которого уже восседал отец – бородатый, чинный, благообразный. Есть хотелось жутко, но как всегда пришлось ждать: сперва надо было послушать молитву, которую торжественно, как пономарь на службе, читал отец. «Ему бы попом быть! – пронеслось в голове у Макса. – Живем как в церкви». Стены квартиры Макса и правда походили на церковные: тут и там – и даже на кухне – с них настороженно смотрели Христос и святые. Только свою комнату Макс трогать не разрешил: там по-прежнему висели постеры ДжейЗи и Фараона, за что от отца периодически влетало.

О том, что отец Макса Юрий Борисович – истовый православный, знали все друзья семьи и соседи. Последние были в курсе хотя бы потому, что не так давно у них в доме, по инициативе Юрия Борисовича, побывал священник: освящал подъезд, неодобрительно косясь на окурки и презерватив, валявшиеся у мусоропровода. В тот день Макс краем уха услышал перешептывание старушек на скамеечке:

– Юрка-то из сто седьмой ишь как в Бога уверовал!

– Ну, он-то понятно почему. Грехи замаливает.

Макс не понял, что они имеют в виду, и очень быстро выкинул это из головы. Мысли были заняты другим: грядущими экзаменами, репетиторами. А теперь еще и Маринкой, внезапно нахлынувшей любовью, ее днем рождения и этой чертовой «фэнни пэк».

– Ма! – Макс, особо ни на что не надеясь, попытался закинуть удочку, когда после ужина они с матерью остались на кухне вдвоем – она мыла посуду, он грыз корочку «Бородинского». – Ма, дай денег. Тысяч пять нужно.

Мать подняла голову от раковины, решительным жестом закрутила кран:

– Сынок, какие пять тысяч, ты чего? Мы тебе за репетитора по математике только заплатили! Тебе… Тебе вообще зачем?!

– Сумку хочу подарить Марине на день рождения, – Макс внимательно рассматривал узор на клеенке, покрывавшей кухонный стол. – Фэнни пэк.

– Фэнни… как?

Макс вышел из кухни, в прихожей взял с трюмо айфон, вернулся, сунул под нос матери:

– Вот такую сумку. Которую на поясе носят. Сейчас так модно.

Мать пару секунд, сощурившись, внимательно разглядывала фото из инстаграма блогерши Кьяры Ферраньи. Затем ее лицо вдруг просветлело, словно из-за туч в смурной ноябрьский день выкарабкалось тусклое солнце:

– Так это ж барсетка!

Торопливо обтерев руки полотенцем, мать вышла из кухни. Макс несколько минут прислушивался к странным шорохам и скрипам, доносившимся из комнаты. Наконец мать вернулась – почти вбежала – обратно, неся в руках небольшой черный предмет, который тут же сунула Максу:

– На! Держи. С антресолей достала.

Макс сперва подумал, что у него глюки. Хорошенько проморгался, но картинка осталась прежней: перед ним была самая настоящая «фэнни пэк». Черная, кожаная, на молнии. Совсем как новенькая – только пыль стереть, и заблестит.

– Это отца твоего. В девяностые носил. Он про нее не любит вспоминать, – тут она вдруг перешла на шепот: – Хотел выкинуть, но я сберегла. Девочке своей можешь подарить, я лично не против.

Когда вечером дня Х Макс позвонил в дверь Маринкиной квартиры, оттуда уже доносились шум голосов и бодрый рэп.

– Ма-а-акс! – раскрасневшаяся, пахнущая сладкими духами Маринка повисла у него на шее и затянула в прихожую. Сердце Макса заколотилось в ритме новой речевки Фэйса. Он снял рюкзак, порылся внутри, достал оттуда сверток с черной кожаной «фэнни пэк»:

– С днем рождения, Марин!

Маринка развернула целлофан, взвигнула, подпрыгнула:

– Почти как у Кьяры!

Повертев подарок в руках, она потянулась к молнии на сумке. Макс вздрогнул, вспомнив, что не успел проверить, есть ли что у отцовой барсетки внутри. Но ему тут же стало смешно: «Да что там может быть? Просвирка засохшая?»

– Ого! А эт-то что такое?!

Макс увидел, что она достает из нутра сумки два блестящих металлических цилиндрика:

– Гильзы! Я знаю, я в тир ходила! – Маринка протянула ему ладонь, на которой сверкали цилиндры. – Откуда?!

Макс не знал, что ответить, но в этот момент, кажется, наконец-то понял, что значит «грехи» и почему некоторые так старательно завешивают стены портретами святых. Он пожал плечами:

– Не знаю.

– Дурак! – хихикнула Маринка.

Макс притянул ее к себе, крепко обнял и впервые в жизни по-настоящему поцеловал.

Евгений Топчиев. Поиск мужа

Мы не знаем в точности, как она решилась на этот шаг, но 25 октября 2018 года выпускница МАРХИ тридцатилетняя Настя Прохорова разместила в фейсбуке пост, который разом изменил ее жизнь.

Правда, совсем не так, как она хотела.

Она хотела найти себе мужа, а вышло так, что сама стала исчезать.

В буквальном смысле – она практически лишилась своего тела.

А за что?

Она не сделала ничего плохого!

Текст, с которым Настя обратилась к миру, был безыскусный, нагой и до последней капельки точно передавал то, что она хотела сказать.

Люди, я не хочу быть одинокой, я ищу себе мужа, и я знаю,