Она взглянула на окна комнаты Алексея и видела, как он стоял у окна. Опираясь на трость, поддерживаемый верно оставшейся с ним Ульяной, он жалел, что не слышал всего, о чём Шувалова говорила с Софьей у кареты.

Одно понимал: Софья продолжает уверять в своём предательстве. Он знал, что Шувалова ей не верит. Она часто за всё это время просила его ждать и потом выяснить истину, а не доверять всему, в чём кто-либо пытается убедить.

Умудрённая опытом Шувалова будто видела Софью насквозь. Вернувшись в дом, она поспешила прийти в комнату к Алексею и с порога заявила:

— Не верь её словам! По глазам видно, что лжёт!

Глубоко вздохнув, Алексей молвил Ульяне:

— Уйди, прошу.

Та покорно ушла, закрыв за собою дверь, и Шувалова помогла ему сесть на кровати, подложив за спину подушки:

— Алёшенька, дорогой, не верь… Софья запугана, измучена. Ты ещё её опухшего лица не видел. Заплаканная. Видно, как страдает. На себя прежнюю не похожа.

Но Алексей молчал. Он смотрел впереди себя, упрямо пытаясь сдержаться, а слёзы наворачивались на глаза. Видя, как ему трудно, Шувалова заключила его в объятия и, как мать сына, укачивала, заставив выпустить все рыдания. Словно ребёнок, Алексей плакал в её руках, а с ним вместе заплакала и она, но продолжала шептать:

— Не верь… Твоя она…. любит и страдает…. как и ты… Не верь…

С тревогой застыв на пороге, прибывшие Николай и Антон остановились. Они смотрела на рыдающего на руках Шуваловой Алексея, и она сквозь слёзы сказала:

— Софья была здесь да продолжает уверять, что предала, но это не так! Я уверена!

— Софья видела тебя? — сразу вопросил Антон, а выпрямившийся на кровати Алексей вдруг выдал:

— Я должен пробраться к ним в дом! Я должен всё видеть своими глазами!

— Что видеть? — смотрел поражённый Николай. — Что ты там можешь увидеть? Она тебя видела?

— Софья не видела его, — ответила Шувалова. — Но я уже думаю, может стоит ей открыться?

— Я хочу сначала убедиться во всём…. сам, — сказал Алексей.

Он твёрдо верил: попав тайком в дом Мамоновых сможет понять, что творится с Софьей на самом деле. Видя надежду друга на их помощь, Николай с Антоном не смогли отказать, а Шувалова сразу пообещала, что её бывшая крепостная, всё это время славшая письма о происходящем у Мамоновых, поможет незаметно попасть в дом…

Глава — 3

Бывшая крепостная Шуваловых, служившая теперь у Мамоновых, которая всё время тайно слала письма Екатерине Петровне с рассказами обо всём, что видела, ответила согласием помочь Алексею пробраться незамеченным в дом. В тот же вечер, после прочтения её письма, Алексей засобирался в путь.

Поддерживая его, друзья помогли одеться и подали трость…

— Я пойду с тобой, — сообщил Николай. — Один ты с такими ногами вряд ли далеко сможешь пройти.

— Благодарю, — соглашался Алексей, одарив улыбкой.

— А я буду стоять на стороже, — развёл руками Антон, улыбаясь, что приходится принимать на себя оставшуюся в запланированном деле роль…

Первый выход из дома Шуваловых, где Алексей скрывался всё время, был для всех крайне волнующим. Однако поставленная цель заставляла Алексея не терять силы. Ему хотелось верить, что узнает о Софье правду. Хотелось верить, что она не предавала, чтобы скорее вернуться к ней и забрать в тот самый рай, от которого их столь жестоко оторвали.

Ничего не подозревающая Софья тем вечером, как обычно, уложила сама дочку спать. Покинув её комнату, она вздрогнула от неожиданности, попав в крепкие объятия супруга.

— Красавица моя, — с улыбкой победоносца молвил он. — Приготовься давай-ка у себя в кроватке. У нас гость. Очень важный для меня гость, понимаешь?

— Разумеется, — с презрением улыбнулась она, и он тут же толкнул её в сторону:

— Давно у тебя не был… Опять начинаешь раздражать.

Поспешив к себе в комнату, Софья стала рыться в комоде. Она быстро нашла флакончик, который искала, и скорее накапала в стакан с водой несчётное количество капель. Осматривая, как содержимое флакончика янтарным цветом растворяется в воде плавными ручьями, Софья улыбалась. Она с наслаждением выпила всё до дна и позвонила в колокольчик.

Прибывшая служанка сразу помогла Софье облачиться в роскошное, открытое, довольно соблазнительное ночное платье, и оставила её, как то уже было привычным, дожидаться супруга.

Софья села на краю постели, уставившись на открытую балконную дверь, и усмехнулась:

— Я снова предаю тебя… Я знаю, ты всё видишь… А иначе нельзя. Ты всё знаешь. Я верю…. Алёшенька…. ангел мой…

Алексей стоял с Николаем на балконе, прячась у открытой двери, и, рукою закрыв рот, подглядывал в щель колыхающихся от нежного летнего ветра штор.

Ждать же пришлось недолго. Вошедший довольный Мамонов, на ходу распивая с другом шампанское, остановился перед поднявшейся супругой:

— Ммм, а ты сегодня крайне возбуждающая! — похвалил он.

Он отдал бокал своему спутнику, который с оценивающим взглядом оглядел Софью, наслаждаясь предвкушением прекрасного времени препровождения, и сразу схватил её в объятия.

— Да, — улыбалась Софья, поддаваясь супругу на его поцелуи. — Целуйте…. берите…. ну же…. что же вы медлите?… И так долго жду…

Широко раскрыв глаза, Алексей с ужасом подглядывал за тем, как Софья столь добровольно и с будто искренним желанием стала отдаваться и мужу, и его другу, которые восторгались случившемся тем вечером праздником для них…

Отдёргивая дрожавшего в шоке друга, Николай пытался поскорее увести его скрыться с балкона, скрыться из этого дома как можно скорее. Всё, что Алексей хотел увидеть или узнать, было сделано… Сопереживая вместе с ним, Николай не мог сказать ни слова, но остался с упрямо спрятавшимся за воротами Алексеем.

Алексей достал пистолет, словно приготовился уничтожить любого, кто выйдет из дома. Ожидая вместе с ним, Николаю не удавалось отдёрнуть его, чтобы уйти вместе, и сдался, когда в скором времени, со смехом о торжестве на двор вышел пьяный друг Мамонова.

Поправляя штаны и размахивая полувыпитым бокалом шампанского, он распевал песни и даже не понял, что раздавшийся выстрел из пистолета Алексея, оказался роковым. Получив пулю в лоб, пав замертво на траву, он уже не шевелился, а сразу выглянувший в окно Мамонов резко исчез из вида.

Попавшая в стену у окна пуля не смогла сразить его, но, изрядно испугавшись, Мамонов заподозрил, что убийцы мстят именно за Софью. Взглянув на неё, неподвижно лежащую в постели, словно над ней совершили самое жестокое насилие, Мамонов с яростью молвил:

— Кто бы это ни был, до нас он не доберётся. А ты,