Анна-Лиза на мгновение прикрыла глаза и глубоко вздохнула. Она все-таки закончит то, что задумала. Не зря же она проделала долгий путь из своей адвокатской конторы, находящейся в маленьком городе на севере Англии, где зима только-только закончилась. Здесь же, на Менорке, ярко светило солнце, а в воздухе уже стоял сладостный аромат наступившей весны.

Сменив свой дорогой наряд на пару потрепанных старых шорт и какую-то немыслимую футболку, Анна-Лиза отправилась на кухню. Расчистив место на добротном деревенском столе, она приготовилась написать короткое благодарственное письмо сеньору и сеньоре Рамон де Крианца Перес. Но это оказалось не так-то просто. Дело было в том, что она очень сердилась на себя. Каким-то непостижимым для Анны-Лизы образом женатому мужчине удалось прорваться сквозь ее оборону и затронуть что-то, глубоко спрятанное в душе… В сердце Анны-Лизы поселилась тревога.

Она видела, как несчастна была ее мать, и не собиралась следовать ее примеру. Это слишком опасная и мрачная тропа, которая может привести лишь к пустым обещаниям и обманутым надеждам. Невероятным усилием она вновь заставила себя обратить внимание на лист бумаги, лежавший перед ней на столе.

Анна-Лиза быстро набросала несколько слов, передающих ее признательность за проявленную к ней доброту в доме семьи Крианца Перес. Запечатав конверт, она положила его на полку рядом с часами. Она отправит его, когда поедет в следующий раз за покупками в Маон, главный город острова. Возможно, ей удастся умилостивить своего грозного соседа. А сейчас — другое дело. Представитель ее юридических интересов на острове прибудет менее чем через час. Взяв чистый лист бумаги, Анна-Лиза начала составлять список вопросов, которые она хотела бы обсудить. И едва она занялась их формулировкой, как ей в голову пришла новая идея…

— Но, сеньорита Уилсон, у вас нет денег на те усовершенствования, которые вы только что мне обрисовали. Почему бы вам не принять столь выгодное предложение о продаже поместья Фуэго Монтойа и не купить что-нибудь более подходящее для себя?

— Я решила не продавать его.

— То есть, как это не продавать?!

Анна-Лиза готова была поклясться, что этот уважаемый всеми юрист, даже если б захотел, не смог бы выглядеть более изумленным.

— Это мое последнее слово, — подтвердила она низким, полным решимости голосом.

— Да о чем вы говорите? — упорствовал он. — Нет, это абсолютно невозможно. Как вы собираетесь?..

Анна-Лиза уже начала терять терпение.

— Дон Альфонсо, — твердо начала она, — я давно привыкла зарабатывать себе на жизнь сама, и намерена продолжать работать и в дальнейшем.

— Работать? — в ужасе воскликнул седоволосый адвокат и передернул плечами. — Но если вы продадите finca, сеньорита Уилсон, вам никогда больше не придется работать.

— Но я хочу работать, — упрямо продолжала настаивать Анна-Лиза, — и, простите меня великодушно, дон Альфонсо, но до настоящего момента я думала, что и вы работаете на меня.

— Да, именно этим я и занимаюсь, — ответил он с горячностью, — но считаю своим долгом сказать вам, что если бы вы были моей дочерью…

— Я, не являюсь ничьей дочерью! — резко оборвала его Анна-Лиза и тут же пожалела о своих словах.

— Я прекрасно понимаю, что ваш отец умер, сеньорита Уилсон, — вежливо сказал адвокат.

Он всегда был мертв, для меня, с горечью подумала она, а вслух произнесла:

— Приношу вам свои извинения, дон Альфонсо. Мне не следовало повышать на вас голос. Я всегда буду, благодарна отцу за то, что он возложил на меня ответственность за будущее finca. Я твердо решила остаться здесь. Отреставрирую дом и все служебные постройки. Потом восстановлю апельсиновые плантации и заново превращу их в прибыльное предприятие, да и в поселке это всем принесет выгоду.

— Апельсиновые плантации! — в изумлении воскликнул пожилой адвокат. — Но что вы знаете о садоводстве? Простите меня, сеньорита Уилсон, — добавил он, — я вовсе не хотел вас обидеть.

— Ничего страшного, — спокойно сказала Анна-Лиза, сама удивляясь, что побудило ее принять столь безумное решение.

— Но даже если вы не намерены прислушиваться к моим советам, одна вы все равно не сможете справиться со всем, — продолжал настаивать дон Альфонсо.

— Почему? Только потому, что я женщина?

— У вас для этого нет достаточной суммы денег, — произнес адвокат, решив подойти к вопросу с практической стороны.

— Большую часть дел я могу взять на себя. В конце концов, попрошу помощи в поселке… Я не боюсь тяжелой работы.

— Я не сомневаюсь в ваших благих намерениях, сеньорита Уилсон.

— Тогда что же вас так тревожит?

— Сила, могущество и общественное положение семьи, с которой вы соперничаете, могут оказаться абсолютно непреодолимыми, — терпеливо объяснил он. — Поэтому прошу вас: прежде чем принимать окончательное решение, отказываясь от их великодушного предложения, подумайте еще немного.

— Но я не намерена принимать какие бы то ни было предложения, — сказала Анна-Лиза. — Я уже все решила, дон Альфонсо. И вообще, не понимаю, почему кто-то так настойчиво хочет купить мою землю именно теперь, ведь на протяжении многих лет на нее не обращали никакого внимания.

— До смерти вашего отца она принадлежала ему, — напомнил Анне-Лизе дон Альфонсо. — Никто не знает, почему он настойчиво держался за нее. Он получал много предложений…

— И отказывался от них?

— Да, но…

— Точно так же, как это делаю и я! — гордо заявила Анна-Лиза, пребывая в полном недоумении от этого неожиданного для нее чувства солидарности с покойным отцом, который бросил свою дочь еще до того, как она появилась на свет.

Дон Альфонсо растерянно проворчал:

— Мне совершенно непонятно…

— А мне непонятно, почему чужие интересы волнуют вас больше, чем мои.

Пожилой адвокат явно оскорбился.

— Мы с вами говорим об одной из самых влиятельных и богатых семей в Испании, сеньорита Уилсон, возглавляемой человеком, противоречить которому я бы не хотел. — Он многозначительно покачал головой. — Вы и понятия не имеете, во что ввязываетесь.

— Ну, так скажите же мне, — бросила вызов Анна-Лиза. — Назовите имя моего противника. Ведь, как я предполагаю, мы говорим не о каком-то вымышленном негодяе?

— Вы правы, сеньорита Уилсон, мы с вами говорим о вполне конкретном человеке, незаурядном, с невероятно острым умом и железной волей. Я боюсь, что сеньор Рамон де Крианца Перес окажется для вас самым грозным противником.

Крепко сжатые губы Анны-Лизы приоткрылись, перед мысленным взором возник образ загорелого мускулистого мужчины.

Неправильно истолковав выражение ее лица, дон Альфонсо предостерегающе произнес:

— Вы совершаете большую ошибку, недооценивая Рамона Переса.