Во всех направлениях перед ними на многие мили простиралась равнина. Дикорастущие травы вытесняли поросль дубов, вязов и буков. Вскоре дневной свет откроет взглядам ослепительные оттенки золота и зелени.

Кейн знал, что дальше к северу эти яркие краски выцветут, трава станет вялой и редкой, а деревья сменятся кустарником, пока не начнутся, в полном смысле этих слов, Бесплодные земли — обширные пустоши, некогда — родина яханских племен кочевников–коневодов (до того, как Война с Богами расколола землю). Когда они с Джереком в прошлый раз проходили здесь, Бесплодные земли просто кишели бандитами. С учетом той вереницы трупов, которую оставили за собой два горца, Кейн полагал, что король бандитов вряд ли встретит их с распростертыми объятиями.

Скача рядом, он озабоченно наблюдал за Джереком. Казалось, Волк страдает от боли. Вероятно, дает о себе знать одна из его ран. Самого Кейна его травмы тоже все еще тревожили, особенно — ножевое ранение в живот, грозящее загноиться. Плоть чистая, и ее зашили, но шрам все еще саднил. Он не особо обращал на него внимание. Бывают такие раны, которые не заживают никогда, они словно гноятся в глубине души и в конце концов разрушают человека сильнее, чем любое телесное повреждение. Духи знают: у него самого достаточно таких шрамов, но известие, полученное в Сером городе, дало ему надежду, что, быть может, самый большой из них не останется с ним до самой могилы. Впервые за многие месяцы у него появилась цель, ради которой стоило жить.

Бросив поводья, он сжал кошель, висящий на поясе. Сорок золотых шпилей и пригоршня серебряных скипетров — большие деньги для любого. Он и Джерек прошли сквозь ад, чтобы их заработать. Не каждый день помогаешь освободить город от тирана. Там, в Благоприятном краю, он нашел себе друзей, повстречал хороших мужчин и женщин — и некоторых не вполне хороших, но тем не менее интересных. В других обстоятельствах он захотел бы остаться. Вместо этого он и Волк покинули Сонливию, как только получили свою плату. Деньги, которые уютно устроились в этом кошеле, все изменили. Именно поэтому он возвращался на север. Назад, в Высокие Клыки. В то место, что когда–то называл домом.

— Кейн!

Джерек указал на чащу деревьев прямо перед ними. Кейн наклонился вперед на своей гнедой кобыле, но увидел лишь неясное зеленое пятно. Разочарованно покачал головой. Он еще помнил то время, когда тридцатилетних считал стариками. К сорока для мужчины пора расцвета оставалась уже позади. К пятидесяти его боевые подвиги становились далекой историей, о которой можно рассказывать внукам. И тем не менее ему уже шестой десяток, а он по–прежнему занимается все тем же дерьмом, при том что тело разваливается на части и отлить становится сложнее, чем убить человека.

Потянув за поводья, он пристроился за Джереком. Они повернули в сторону от рощицы и пустили коней вскачь. Мгновением позже из–за деревьев вырвалась группа вооруженных людей на лошадях. Он насчитал пятерых, а Джерек, гикнув, обратил его внимание еще на троих, которые появились из зарослей впереди.

— Мимо них без схватки нам не прорваться, — сказал Кейн, настороженно разглядывая всадников. Два горца пришпорили своих коней, ветер развевал седые волосы Кейна и приплясывал вокруг безволосой головы Джерека. Кейн отважился бросить взгляд назад. Всадники, ведущие погоню, быстро сокращали расстояние между ними. — Вот дерьмо, — пробормотал он.

Им ни за что не опередить этих бандитов. У горцев вполне сносные лошади, но кони из этих степей славятся на весь мир. Внезапное исчезновение яханских племен одарило короля бандитов лучшими скакунами на свете.

Три всадника поравнялись с ними, легко выдерживая темн скачки. Предводитель наигранным патетическим жестом поднял руку.

— Сдавайтесь! — драматично воскликнул он. — Будете удирать — лишитесь жизни.

Джерек прищурился и сплюнул через свою лошадь. Сдаться — последнее, о чем он думает, пришло в голову Кейну. Куда более вероятно, что Волк намерен прорубить сквозь них кровавую тропу.

Он понизил голос так, чтобы его слышал только Волк:

— Лучше нам сделать это на земле. Нас вчетверо превосходят в численности, а я не силен в верховом бою.

На мгновение ему показалось, что напарник его не поддержит, но через несколько секунд Джерек потянул за поводья, вынудив своего жеребца резко остановиться. Кейн сделал то же самое, надеясь, что не совершил ужасной ошибки.

Они спешились, и бандиты быстро окружили их. Предводитель непринужденно соскользнул со своего коня и даже отвесил быстрый поклон, к явному раздражению Джерека.

— Что ж. — Бандитский вожак поглаживал свои усики. Его черные как смоль волосы были собраны в «конский хвост», на поясе, туго стягивающем в талии серые кожаные доспехи, торчал эфес причудливого меча. Кейн едва удержался от чиха, когда в носу защекотало от благоуханного аромата. От этого человека попахивало духами. — Что ж, — повторил щеголеватый преступник. Он сверкнул улыбкой, обнажив яркие белые зубы. — Полагаю, у нас тут ограбление. Хотелось бы сказать, что нам пришлось за вами погоняться, но это было бы ложью.

Кейн наблюдал за Джереком краем правого глаза. Волк скрежетал зубами, вот–вот взорвется. Этот пижон раздражал его неимоверно.

— У меня есть предложение, — осторожно сказал Кейн. — Мы уплатим вам несколько монет за безопасный проезд. Затем вы пожелаете нам приятного путешествия, и мы расстанемся совершенно мирно.

Предводитель бандитов, подняв руку в перчатке, задумчиво погладил подбородок.

— Вижу, вы знакомы с нашими обычаями. Тот кошель у тебя на поясе прекрасно подойдет. И ваше оружие — в этих местах всегда есть нужда в хорошей стали.

— Пошел на хрен!

Все, как один, тут же посмотрели на Джерека.

— Я не собираюсь отдавать свои топоры какому–то педику, — нелюбезно пояснил Волк.

Усилием воли Кейн справился с охватившим его отчаянием, когда вокруг них зашуршали мечи, вынимаемые из ножен. К чести предводителя, его меч остался на поясе.

— Не верю, — произнес усатый вожак, — что в вашем положении вы можете отказаться. — Он указал на кошель, свисающий с пояса Кейна: — Что в этом мешке, старикан? — дружелюбно спросил он.

Синие глаза Кейна сощурились от этого оскорбления, но он тем не менее снял кошель и развязал его, открыв взглядам бандитов сверкающее содержимое.

— Сорок золотых шпилей, — сообщил он, изо всех сил сохраняя дружественный тон. Встряхнув его, чтобы подкрепить свои слова, он, к собственной досаде, выронил на траву истинное сокровище, которое хранил в кошеле.

«Вот дерьмо». Он не знал, плакать ему или смеяться, поэтому изобразил какую–то маниакальную ухмылку.

— Сорок золотых шпилей — и что еще? Возможно, набор любимых драгоценностей? — Бандит хрипло рассмеялся и показал на маленький сверток в тряпице: — Что ты пытаешься спрятать? Давай сюда!

— Я не могу этого сделать, — ответил Кейн. Теперь в его голосе прозвучала стальная суровость, которую он не смог подавить, хотя и понимал, к чему это приведет. Джерек встретился с ним взглядом, и в этот миг оба они поняли, что сейчас произойдет.