– Шевелись! Давай, мальчик, давай! – Кто бы мог подумать, что этот всадник, слившийся воедино со своим белым жеребцом и нещадно его погонявший, прожил на земле столько лет! Господи, как он держится в седле! Джон невольно позавидовал отцу. И Кайзер, этот сумасбродный жеребец, в лепешку разобьется ради своего хозяина. «Но мы им покажем, Батч, еще как покажем!» – Юноша наклонился вперед и схватил за уши своего и без того взмыленного коня.

Лошадь прибавила ходу, резко бросившись вперед. Ферма была уже совсем близко. Среди серо-зеленой листвы эвкалиптов и зарослей лебеды, под темным покровом кипарисов, кедров и рододендронов виднелась красная двухъярусная крыша, богатством украшений не уступавшая китайской пагоде; она спускалась к открытой веранде, огороженной кованой металлической решеткой и окаймлявшей дом со всех четырех сторон. В ее спасительной тени скрывались широкие подъемные окна, доходившие до самого пола, и застекленные створчатые двери, за которыми виднелись, хоть и с низким потолком, просторные, с любовью обставленные комнаты; каждое поколение Кёнигов покупало самую лучшую мебель, какую только могло себе позволить. Это был дом, где люди жили, любили и умирали. Джон вырос в нем и любил его всем сердцем.

Но он любил и тот мир, что раскинулся вокруг поместья, небольшого клочка зелени, с таким трудом отвоеванного у дикой пустоши. Там, в пустоши, а не на ферме, было его настоящее королевство. На тысячи километров вокруг расстилался марсианский пейзаж, то был мир красной земли, выжженной растительности и опалово-коричневого неба. Только на этих бескрайних просторах и могла быть свободна человеческая душа. Джон знал, что ни за что не уедет отсюда и нигде больше не сможет прижиться.

– Ты топчешься на месте!

Расстояние между всадниками сокращалось.

– А ты уверен? – прокричал Джон в ответ. Увидев конюшни, жеребец Филиппа сбавил шаг.

Лошади завернули во двор голова в голову, оба всадника одновременно натянули поводья, направляясь к веранде, но в самый последний момент лошадь Джона вырвалась вперед.

– Я выиграл! – закричал он.

– Еще нет!

С быстротой двадцатилетнего юноши Филипп перебросил ногу через голову коня, спрыгнул на землю и коснулся рукой ближайшего столбика веранды. Джон собирался сделать то же самое, но сильный толчок ладонью, как в регби, послал его на землю. Филипп торжествующе улыбнулся и подошел к растянувшемуся во весь рост сыну.

– Я побил тебя, мой мальчик!

Джон ответил не сразу, его душил смех:

– Это нечестно!

– Я выиграл, не так ли? О честности в правилах ничего не сказано.

– Это нечестно!

Ответом Джону послужил еще один свирепый толчок, после которого он снова растянулся на земле.

– Что-то ты нетвердо держишься на ногах, мой мальчик, но ты меня слегка прижал, нужно отдать тебе должное.

Элен стояла у кухонного окна и со страхом в сердце следила за игрой отца и сына. Он выиграл. Это для него главное. Даже собственного сына ему нужно победить. Но если главное – победить, каково приходится остальным?

Ей хотелось обнять – нет, не мужа, сына. Господи, какой он красивый! И какой доверчивый, его так легко обидеть.

Но Филипп любит Джона и всегда любил. Почему же ее мучает страх, что он может что-то сделать с их сыном? Глупости все это. Хватит!

Элен заставила себя улыбнуться, откинула закрывавшую дверной проем сетку и окунулась в пыльную жару.

– С возвращением! – с напускной веселостью произнесла она, протягивая руки. – Как дела? Перегон прошел нормально?

Филипп легко взбежал по ступеням и заключил жену в медвежьи объятия.

– Замечательно! – громко объявил он. – С каждым разом все лучше и лучше. Как… – Он грубо рассмеялся и с усмешкой повторил, ожидая ее ответа: – Как…

Как секс, вот что Филипп имел в виду. Господи, только бы он не сказал это вслух, ведь рядом Джон, взмолилась Элен. Злобные искорки промелькнули в его глазах: он понял, чего она боится. Он снова обнял ее, прижал к себе. После стольких недель, проведенных в седле, от его жаркого тела исходил такой сильный мужской запах, что ей чуть не стало дурно.

Почувствовав, что она хочет отстраниться, Филипп прижал ее еще сильнее.

– Что скажешь, Эн, как – как что? Ну же! – забавлялся он, глядя ей в глаза.

– Ох… Я не знаю, Филипп…

Джон неловко переминался с ноги на ногу. Если бы отец перестал ее дразнить! Неужели он не знает, что есть вещи, над которыми лучше не шутить?

Но Филипп был неумолим.

– Не знаешь? – гремел он. – Как жизнь, вот что я имел в виду! А ты что подумала? – Он снова оглушительно рассмеялся, наслаждаясь замешательством Элен. – А вы с Рози приготовили нам хороший обед? Ведь у нас будут гости.

– Гости? – удивленно переспросил Джон. Волчья ухмылка исказила лицо Филиппа.

– Да, – небрежно ответил он. – Из Сиднея должен приехать твой дядя Чарльз, разве я тебе не сказал? И старый Бен из городской конторы. Когда я понял, что мы сегодня вернемся, я послал за ними вертолет. – Он помолчал. – Предстоит разговор. Интересный разговор. Очень интересный разговор, – со значением произнес он, обращаясь к Джону. – Вот увидишь.

Зачем он это делает? – устало подумала Элен. Было время, когда ее завораживало, даже возбуждало то постоянное состояние неизвестности, в котором она пребывала по милости Филиппа, его неожиданные, на первый взгляд, решения, оказывавшиеся на деле результатом глубоко продуманных планов.

А теперь она видела, как Джон пытается скрыть свое удивление.

– Чарльз приедет? И Бен?

Сын покачал головой. Неужели нельзя было сообщить ему заранее? Он явно чувствовал себя не в своей тарелке, был озадачен, даже обижен тем, что долгожданный приезд домой оказался совсем не таким простым и приятным, как он ожидал.

Видимо, должно произойти что-то важное. С другой стороны, этот небрежный тон… Сердце Элен сжалось от боли. Джон мечтал о возвращении домой. И вот теперь его беззаботной радости как не бывало, казалось, он повзрослел лет на пять. «Ну зачем это нужно Филиппу?» – кричало ее сердце.

Филипп бросил на жену ястребиный взгляд. Наверно, он читает мои мысли, в который уже раз подумала Элен.

– Они еще не связывались с нами по радио?

– Радио им ни к чему. Они уже здесь, прибыли час назад. – Она перевела дух. – У нас еще один гость, вернее, гостья. Бен привез с собой Джину. У нее только что закончились занятия в колледже, и Бен хотел, чтобы она провела выходные за городом. Он специально позвонил, чтобы спросить разрешения. Я так долго ее не видела, что, не дослушав, сказала «да».

– Замечательно. Чем больше народу, тем лучше! Пусть все приходят! – Филипп потер руки. – Так, мальчик мой! – он ткнул Джона в плечо. – Раз ты проиграл, тебе распрягать лошадей. Проследи, чтобы все было готово к завтрашнему последнему перегону. Я пойду приму душ. Когда управишься, приходи.