удалось: дети уже были дома, они стали зрителями «концерта», устроенного матерью, смотрели на папу с укором в глазах, и он остался дома в надежде успокоить их. Вечер прошёл в дурном настроении. И ночью Саиду не спалось. Даже двойной подход к холодильнику за сто граммами не помогали и уснул он только под утро.

Вручив мальчишек очаровательной воспитательнице в детском саду, Саид уже спокойно собрался и поехал прямым ходом в редакцию газеты, с которой он недавно начал дружить своими небольшими заметками, статьями о производственных делах на заводе. Лёня Ёлкин редактор «Молодёжки» поддержал мои намерения написать о поездке и даже согласился выдать мне командировочное для пущего представительства, — таки помощь делу.

Билет до Тюмень через аэропорт Домодедово купил он быстро, выстояв в очереди всего два час: командировка, — дело святое! В аэропорту на окраине Минска был он уже к обеду, но вылетел только утром следующего дня.

Домодедово. Саид мог бы рассказать об этом заведении и о его крылатых «птицах» множество интригующих, душераздирающих историй. Да два с лишним года полётов чуть ли не каждый месяц по многочисленным хозяйствам, где работают и куда теперь идут новые машины, Саиду довелось исколесить или, вернее сказать, — излетать практически весь Советский Союз вдоль и поперёк, и приключений, историй, участником которых вольно или невольно становился Саид, хватило бы на целую жизнь десять обычных людей. Об одной такой истории, читатель, я и намерен вам поведать, но только чуть позже, наберитесь, поэтому, терпения и пойдемте дальше.

После двух суток утомительного ожидания, Саид, наконец, вылетел.

Тюмень встретил пассажиров воздушного лайнера холодным мартовским мерзопакостным днём. Вьюга поднимала, истово кружила мокрый снег и пихала за шею пассажиров, покидающих салон, будто была против приезда гостей в город.

Саид знал скверный характер погоды в Сибири и был соответственно одет, — овчинный тулуп, которого выдавали на заводе командировочным, надёжно укрывал и грел его. Сойдя с автобуса уже в городе, он нырнул в магазин и шаманское и торт: на носу сидел женский праздник и явиться в отдел сбыта, где обычно и практические во всём Союзе работали женщины, считался тоном дурным и подчёркнутым пренебрежением к женскому персоналу, где бы они ни работали. Труднее всего было достать цветы, — зима и не во все города Союза имели свои цветочные теплицы. Потеряв полдня в поисках цветов, Саид всё же добрался до завода и ворвался в отдел сбыта аккумуляторного завода.

— Здравствуйте, красавицы! Наконец-то долетел до вас на воздушном шарике! Летел, бежал, спотыкался, вставал и опять бежал. Так хотелось быть первым. Надеюсь, я буду первым, кто поздравляет вас Восьмым Марта? Эти цветы вам. Шампанское в честь праздника. «И торт к чаю», — сказал Саид, выложив презенты на свободный стол, и сел, увидев рядом свободный стул. — Надеюсь, угостите чаем и меня?

Красивая и довольно хорошо упакованная особа, сидевшая за большим столом в углу, оторвалась от бумаг и, не имея даже желания скрыть своё удивление, но всё же довольно ласково спросила:

— Молодой человек, откуда Вы такой шустрый взялись?

— Метелью, красавица, метелью занесло. Видите, что творится за окном? Ни зги не видать. И даже сомневался, туда ли меня несёт, а теперь вижу, что тут самые красивые девушки и я попал точно в цель!

— А мне что-то подсказывает, что Вы жестоко промазали: аккумуляторов нет и не предвидится! — точно таким же невозмутимым тоном подсекла красавица гостя и опять уткнулась в свои бумаги. Но Саид не из тех людей, который с первых слов отказа поворачивается кругом и уходит восвояси; он их тех, кто всегда решает вопрос любым способом, поэтому он заранее продумал и утвердил в голове план по захвату в идеологический плен всего отдела сбыта и тут же его реализовал:

— О, господи! Какие аккумуляторы! О чем Вы, красавица? Я вообще не знаю, что такое аккумуляторы! Я корреспондент. Из Белоруссии. Вот моё командировочное удостоверение, вот мой паспорт. И приехал я к вам, чтобы устроить праздник. Незабываемый. Начальство ваше уже в курсе.

Красавица за большим столом посмотрела на гостя внимательно, изучила его командировочное удостоверение от редакции, заулыбалась, став при этом ещё красивее и изрекла удивительно приятным голосом:

— Ну, это другое дело. Меня зовут Ирина Ивановна. Я начальник отдела.

— Очень приятно. Я Саид. Саид Алиев. Корреспондент больших и малых газет в Белоруссии. По совместительству неисправимый, законченный романтик и наивный мечтатель! И праздник у вас будет!

— И как Вы собираетесь устраивать нам праздник?

— Меня, конечно, предупреждали, что тут, у вас в Сибири, девушки особенно красивые, но то, что я вижу, выше всяких ожиданий! Я ослеплён! Я охмурен! Теряю разум! Не потерять бы мне честь и совесть и не обнять потом есенинскую берёзу, как чужую жену.

— Не подхалимничайте!

— Упаси бог! Не имею привычки. Я завтра приду к вам с гитарой и спою вам душераздирающие романсы.

Девочки, до этого момента сидевшие, не вмешиваясь в разговор, сразу зашумели и стали аплодировать и тихо кричать «ура!».

— Вы ещё и поете? — Ирина Ивановна тоже уже не прятала эмоции за начальственной инструкцией приличия и вела себя как добрая и нежная женщина, чем становилась всё красивее и красивее.

— Более того, я очень влюбчив. Вполне может статься, что я очарую одну из ваших девочек и утону в океане любви, безвременно погибну самой счастливой гибелью, — сказал Саид, посев к ней поближе, подчиняясь внезапно возникшей шальной мысли о том, не соблазнить ли её на романтическую встречу в уединённом месте при свечах, но вовремя дал себе команду отступить, увидев обручальное кольце на её соблазнительно красивом пальце.

— Какой самоуверенный! — не без жеманства отметила начальница и с хитринкой посмотрела на Саида так, что тот уже пожалел, что отказался от коварной мысли соблазнить её. Но и реализовать он не мог его — воспитание не позволяет; как никак восточный мужчина, а там, на Востоке с этим делом всё строго: замужняя женщина — это свято; она ему или сестра, или друг, но ни в коем случае не больше. Поэтому решил не заметить вылетевшие из глаз Ирины искры и перевести разговор в сторону шуток:

— А если бы я был молод, красив и политически грамотен, я бы вообще остался бы у вас и женился! На всех вас!

— Это у вас там, у нерусских, можно много жен. У нас многоженство запрещено.

— Да я не сразу, — по очереди! — посмеялся Саид, краснея, понял, что ляпнул уже лишнего.

— Фу, какой Вы коварный!

— Ирина Ивановна, девочки, я не коварный, я растерян. Смущен