возьмут, меня и просто не возьмут, потому что ребенок — это ответственность и балласт. Какие аргументы им ни приводи!

У проводников и так заработок неплохой: берут безбилетных, укладывают на третьи полки, делятся с начальником поезда, тот отстегивает кому надо, чтобы беспредельщики поезд не трогали, челноков не грабили. Всем хватает, и напрягаться незачем. Не каждому свойственно хотеть большего.

— Ирка, покурим? — скомандовала бабушка, поднимаясь.

Ее старшая дочь взяла со стола пачку LM и засеменила следом, мама осталась за столом, и Толик переключился на нее, похвастался, что они завтра едут видик покупать и новый телевизор! Давно мечтали, полгода копили! А еще и видеопрокат рядом с домом открылся.

Видик — это статус. Если есть видик, значит, ты крутой, у тебя много друзей, и все бегают к тебе смотреть фильмы, когда дома нет родителей.

— А какой видик? — оживилась Наташка. — У подруги есть «Тошиба»…

Я глянул на Андрея, самодовольно развалившегося на диване, словно это он на видик заработал, и поспешил к выходу. Мне нужная была тетя Ира, авось ее удастся заинтересовать. Вряд ли, конечно, слишком это предложение нелепо в устах ребенка. Ну а вдруг?

Бабушка курила трубку. Набирала в рот дым и пускала кольца. Тетушка стояла, как на панели, опершись одной ногой на стену и выпуская сизый дым. Они смотрели друг на друга и меня не замечали.

— Слышала, что в городе орудует маньяк? — спросила тетя Ира. — Надо Оле сказать, чтобы Наташку предупредила.

Бабушка пожала плечами.

— Не слышала.

— В «Вестнике» писали. Две девушки пропали у нас и пять — по области.

Бабушка отнеслась к новости скептически.

— Врут небось. Вот ты лично знаешь тех, у кого кто-то пропал?

Тетя Ира качнула головой, бабушка продолжила:

— Вот! Не знаешь, а все туда же — сплетни разносить. Много вранья, очень много. Ни газетам, ни новостям верить нельзя.

Я был с ней согласен. Время такое: народ, как оголодавшая ставрида, хватает голые крючки сенсаций, и любой онанист, облюбовавший парк — маньяк, любая баба, нарядившаяся ведьмой на ролевуху, — провидица, каждый непонятный блик в небе — НЛО.

Я подождал, когда тема маньяка себя исчерпает, мысленно поаплодировал бабушкиной мудрости, подошел к ним и не стал юлить, сказал прямо:

— Теть Ир, вы денег хотите? Раз в десять больше того, что вы зарабатываете сейчас?

Тетушка поперхнулась дымом.

— Павлик, ты о чем?

Я начал издали: сперва о том, какая Москва большая и богатая, потом — что рассыпалась логистика в большой стране, после — что у нас есть овощи и фрукты, а в северных широтах их нет и, сколько ни привези, будет мало. Женщины внимательно слушали, когда на их лицах появилась заинтересованность, я сказал:

— Возьмите меня в Москву. С абрикосами. Буду их продавать. Мне надеть нечего, вещи износились, кеды, вон, расползаются. Хоть заработаю немного, сам оденусь, Наташке вещей куплю.

Глава 2

И что делать?

Заинтересованность стерлась с лиц бабушки и тетушки, будто по ним ластиком провели. Я говорил и чувствовал, как каждое слово падает горстью земли на гробик моих надежд. Тетка онемела от неожиданности, а бабушка строго изрекла:

— Павлик, согласна, ты парень умный и развитый. Но как ты себе это представляешь?

— Ты даже метро не видел ни разу! — поддакнула тетя Ира.

— Да просто! Отнес два ящика абрикосов на привокзальную площадь, продал за несколько часов и поехал назад. Все! Или на рынок ближайший мотнусь, сдам оптом.

Тетя Ира закатила глаза.

— Просто у него! Рехнулся⁈ Какой рынок⁈ Там такой вокзал, что Андрюша пошел в туалет и заблудился! А он старше тебя! А метро чего стоит! Нет, Павлик, не ввязывай меня в эту авантюру!

— Мне хватит трех часов в Москве, — настаивал я.

— Тебя, прогонят с рынка, не дадут торговать! — Теткины глаза округлились от ужаса. — И абрикосы заберут! Там бандиты, куплено все!

— Все продают все с пола, — не сдавался я. — Ельцин разрешил. Вон, бабушка со мной рядом постоит, посмотрит, чтобы я не потерялся, а деньги поделим.

— Ну уж нет, а скотину я на кого оставлю? — Бабушка выпустила очередное кольцо дыма; превращаясь в продолговатую прозрачную рыбину, оно поплыло по воздуху.

— Что вы теряете? — спросил я у тетушки. — Это деньги. Большие деньги! Хотите, я заплачу за проезд!

— Ты не заплачь главное, — съязвил Андрюша, подслушивающий нас у двери.

Бабушка обернулась.

— Ты чего это уши греешь? А ну живо в дом!

Тетушка наклонилась, загасила окурок об асфальт и бросила в консервную банку, Боцман сунул туда нос и чихнул.

— Павлик, — проговорила тетушка тоном врача, убеждающего слабоумного. — Это глупая затея только потому, что мой поезд идет транзитом через Украину. Там такой шмон на границе, ты не представляешь! — Ее передернуло. — Погранцы с той стороны только и ищут, к чему придраться. А у тебя еще паспорта нет, ты несовершеннолетний, и нужна доверенность от родителей. Снимут с поезда вместе с товаром — и что?

Рука сама к лицу потянулась. Точно! Был СССР, все поезда ходили самым коротким маршрутом — через Донецк или Харьков, а теперь это другая страна. Беспредел и вымогательство на железной дороге царили вплоть до момента, когда закрыли границу.

Помнится, когда на учебу ехал, на территории Украины с поезда сняли пожилую женщину-диабетика за то, что она советский паспорт не поменяла на российский. Тогда вагон восстал и чуть морду погранцам не набил, но жертву все равно высадили вместе с чемоданами, а их было штуки три.

— Бред, — возмутился я, — мы же не выходим на их территории! По своей стране едем!

— Вот такой бред! — развела руками тетя Ира. — Умом Россию не понять. Упыри. Ненавижу погранцов. Столько крови выпили! Уроды.

«Полностью разделяю», — подумал я и спросил:

— Это один маршрут, или есть резервный?

— Есть дополнительный, но только летом. Идет долго, через Воронеж, и лучше в него не попадать. Ушатанный, грязный, и проводники бухают. К тому же там у меня знакомых мало.

— Если хочешь, вон, — бабушка кивнула на абрикосовое дерево, — соберешь ананасные, продашь у нас на рынке, заберешь деньги и купишь то, что нужно.

— Но в Москве денег получится в четыре раза больше!

Бабушка и тетка посмотрели так, что стало ясно: вопрос исчерпан. Блин, и было же понятно: дохлый номер, но зло взяло, я сжал челюсти. Хотелось что-нибудь пнуть.

Так, ясно. Денежки пролетели фанерой над Москвой, нужно придумывать другой способ вылезти из нищеты. И ведь не предложишь никому бизнес-план! Даже если кто-то и заинтересуется, воспользуется идеей, а потом меня — пинком под зад, и — «Ты кто