Матерями? Я поежилась, смущенно отвела взгляд. О том, что происходит между мужчинами и женщинами, когда они остаются наедине, нам говорили только намеками, оставляя немалый простор для воображения. Однако все знали, что после этого на свет появляются дети.

– Но почему настоятельница не разрешила мне остаться в обители? – поинтересовалась я.

– Ты прекрасно знаешь почему. И потом, всякое может случиться. Оставшись здесь, однажды ты могла бы пожалеть о своем решении.

– Но вы ведь не жалеете…

– Откуда тебе знать?

Я прикусила язык. В самом деле, откуда? Как говорится, чужая душа – потемки. Я ведь и не догадывалась о том, что у сестры Николины когда-то был жених, и не узнала бы, если бы она сама не поведала. Может быть, живя много лет в обители, целительница втайне тосковала о другой жизни?..

Мечтала о собственном доме, а не о комнате с дверью, выходящей в длинный общий коридор. Думала о том, как хорошо самостоятельно распоряжаться большим хозяйством. О звонком смехе и обнимающих ее детских ручках.

Обо всем, чему не суждено было случиться.

– Наверное, вы правы, – отозвалась тихо. – Но ведь я совсем не знаю человека, с которым… который… Даже представить его себе не могу!

– Уверена, настоятельница со всей серьезностью подошла к выбору супруга… – Сестра Николина погладила меня по голове ласково, почти по-матерински, и я благодарно зажмурилась, ощутив, как мне не хватало ласки. – Она бы не отдала тебя в руки какому-нибудь негодяю.

– Но настоятельница не всегда была мною довольна.

– Нет, она не стала бы наказывать тебя таким образом. Знаешь что, не ходи сегодня на занятия. Я попрошу Аньеллу посидеть с тобой.

Я с готовностью согласилась. Сейчас никакие науки не полезли бы в голову, да и рукодельничать не смогла бы – руки все время неприятно дрожали. Хотелось покрепче вцепиться во что-нибудь, чтобы унять дрожь, но все вокруг казалось эфемерным, ненастоящим. Будто вся моя прежняя жизнь ускользала из-под пальцев, превращаясь в клочья тумана, которые у меня при всем желании не получалось удержать. Тот же туман клубился и где-то впереди, в уже недалеком будущем.

Аньелла появилась через несколько минут. Видимо, ее отпустили с занятий, чтобы она могла побыть со мной. Мы были, скорее, приятельницами, чем близкими подругами, но сейчас я обрадовалась бы любой компании.

– Вижу, тебе уже лучше, – произнесла девушка. – Ох, и напугала же ты всех вчера! Упала на пол прямо в столовой – вся белая и не двигаешься!

– Сестра Николина прислала вечером немного еды, – сказала я. – Но мне ничего в горло не лезло. Что там происходит, все говорят обо мне, да?

– Само собой! – хмыкнула собеседница. – Здесь не так много новостей, о которых можно поболтать. Все гадают, каким окажется твой муж. Спорят вовсю. Я, например, не сомневаюсь, что он будет хорош собой, и уже сказала об этом.

– А если ошибешься?

– Тогда придется отдать Ирме свои новенькие синие нитки.

В ответ я вздохнула и обняла себя за плечи. Кому-то моя судьба – повод для азартной игры. Будь на моем месте другая девушка, я бы, наверное, тоже с удовольствием обсуждала новость, горячо спорила и смеялась вместе с остальными – какими же безмятежными и счастливыми казались мне в эти минуты воспитанницы!

– Ты, кажется, вчера поранилась, когда вышивала, – напомнила Аньелла.

Я глянула на свою руку и с удивлением обнаружила, что след от укола полностью затянулся. Так, словно с момента, когда игла вонзилась в кожу, прошел не один день, а куда больше времени. Я и прежде замечала, что порезы и ушибы на мне заживают довольно быстро, но не настолько же…

Впрочем, сейчас было не до того, чтобы размышлять о странностях собственного тела. Куда больше тревожили другие мысли. Например, о том, когда «покупатель» соизволит прибыть за «товаром», то есть жених за мной…

С Аньеллой мы проговорили до обеда. Она помогла собрать мои немногочисленные пожитки. Все вещи приобретались на деньги обители, но возвращать их не требовалось – они переходили в мою собственность. Кое-что я отложила, решив на прощанье сделать подарки другим девушкам. Просто так, на память. Ведь с тех пор, как я оказалась здесь, воспитанницы стали для меня новой семьей. И пусть я надеялась, что однажды родители найдутся, все равно постепенно привыкла и к здешним обитательницам, и к мерному распорядку жизни.

В столовой все смотрели на меня. Я заставила себя выпрямиться и высоко поднять голову. Стыдиться мне нечего. Любая на моем месте переволновалась бы. Слишком уж внезапно все случилось. Еще вчера утром была скромной воспитанницей обители, а сегодня уже чья-то невеста. Еще бы знать чья…

Не выдержав мучительной неопределенности и неизвестности, после обеда отправилась к настоятельнице.

– Я тебя не вызывала, – едва переступив порог кабинета, услышала спокойный голос. Кабинет всегда казался мрачноватым местом. То ли из-за того, что в узкие окна почти не проникало солнце, то ли по той причине, что все здесь соответствовало строгому и суровому облику настоятельницы.

– Простите, – выдохнула я. – Но мне так хочется узнать побольше – что за человек мой будущий муж, когда приедет за мной? Вы ведь вчера ничего не сказали!

– Что, не терпится уехать от нас? – усмехнулась настоятельница, и от этого ее худое бледное лицо исказилось и пошло морщинами, как смятая бумага. – Ладно, входи. Так и быть.

Я прикрыла дверь и села на неудобный жесткий стул для посетителей.

– Твой будущий муж – герцог, – произнесла женщина. – Вас ведь учили всему, что касается титулов? Так что можешь представить, как тебе повезло, и поблагодарить меня.

– Я благодарна, – пробормотала, пытаясь скрыть изумление. Герцог? Но почему он решил жениться на мне? Неужели у него не хватило денег, чтобы выбрать невесту из семьи, которая соответствует его высокому положению? Или герцог происходит из захудалого обедневшего рода?

Настоятельница сквозь полуопущенные веки наблюдала за мной. Мне вдруг на какое-то мгновение показалось, что в ее взгляде промелькнула зависть. Словно она и правда могла завидовать моей красоте и молодости… Но я тут же отогнала порочащие наставницу подозрения. Да, привлекательной ее не назовешь, однако ей удалось занять такое место, к которому наверняка стремились все сестры в обители. Это ли не удача? Ведь не зря же говорят, что, когда у человека отбирают что-то одно, взамен даруют нечто другое, не менее ценное и важное.

Увы, имени жениха настоятельница так и не назвала. Только сказала, что он уже в пути. То есть не он сам, а его поверенный, которому предстоит вступить со мной в брак от имени герцога и доставить молодую жену к супругу в целости и сохранности.

Такое нередко практиковалось, и все же новость меня огорчила. В глубине души мне хотелось настоящей свадьбы – с красивым платьем, длинный шлейф которого тянулся бы по гладкому полу, с лучами света, льющимися в украшенный цветами храмовый зал, с дивной лютневой музыкой… А вместо нарисованной моей фантазией церемонии меня ожидала всего лишь унылая формальность, во время которой одно кольцо сменят на другое, и не будет никакого праздника.