он так суетиться? Не хочет ли он стать следующим Папой? – говорил крайний слева, чьи усы шевелились в свете огня.

-Брат, ты же знаешь, что действующий Папа – последний, ибо так решили мы сами… Прошло пять лет с того момента, когда мы в Палермо установили о прекращении существования Римского Престола. Всем нам давно известно, что центр мира теперь в Нью-Йорке, а не в Риме или Париже. Про Москву промолчу… про этот гадючник умершего православия… Наш мир поменял координаты, глобальная политика превратила человека в бога, бога могущественнее самого Саваофа: нынешний человек, в оружии которого все  средства науки, социологии и той же политики, имеет возможность влиять на мир, подстраивать его под себя как кусок глины. Люди теперь не обжигают горшки, они сделались богами. – длинная речь брата Иосифа заставила задуматься всех стоящих в этом круге.

Усатый брат Тимофей усмехнулся в кулак и повозил каблуком в песке. Все знали, что если говорит брат Иосиф, нужно остерегаться его популизма, ибо испортить свои уши его громкими речами. Иосиф любил говорить и это его преимущество или слабость "гуляла" в устах Высокого Совета. Желающим обсудить брата Иосифа не нужны были телефоны, пейджеры или компьютеры – они могла пользоваться лишь мыслями, об этом позаботилась сама природа. Эти мысли, что могли объять все проблемы мира, в котором начинал править Антихрист, эти умозрительные мысли, эти тонкие думы не могли куда-то утечь, уйти на сторону, а потому – только ум мог сделать свою работу через дар, данный Кем-то.

-Я летал в Москву и скажу вам: там не понимают действий этого Шкани. Мне говорили: секретарь Папы напуган убийством русского кардинала и бережёт Папу. Но что угрожает Папе, как не глупость его свиты? Москва бережёт Святого Отца как зеницу ока. – брат Лео плюнул под ноги и ругнулся как бакалейщик. – Я доволен этим русским Президентом – Сорокин близок к нашему Высокому Совету как никогда, он озабочен влиянием Русской Церкви на политику России и уверен, что эта война с Объединённой Америкой, подмявшей под себя всю прежнюю Европу, приведёт к смерти РПЦ, а не Кремля.

Далее произошло неожиданное – один из братьев покачнулся и упал. Парень с факелом, стоящий сзади, шагнул вперёд, осмотрел упавшего и произнёс: -Он мёртв! Брат мертвее дохлее осла! Собравшиеся пустили волну вздохов и окриков, Иосиф и Тимофей о чём-то принялись тихо говорить.

Наконец, брат Иосиф на правах самого уважаемого, что подкреплялось возрастом и умеем убеждать, взял факел в свои руки и пошёл к выходу, в старые оловянные ворота, от которых тропинка вела в такой же старый замок на окраине Нового Орлеана. Братья пошли следом, в их руках также находились факелы, а парни– помощники как будто и испарились. Как и тело скончавшегося брата Высокого Совета.

Накрапывал дождь. В воздухе порхали кусочки золы от жжёной бумаги, будто кто-то спешно заметал следы.

Войдя в замок, все переоделись в сухие одежды, покидав свои мантии в стиле римских тог, и уселись у огромного камина, изразцы которого рассказывали о житие Иисуса Христа. Тусклый свет свечей в золотых подсвечниках, настолько блестящих, что мерк свет луны, мрачный свет окутывал лица собравшихся братьев и некоторых склонял в сон. Это был нелёгкий день, считали некоторые, а другие размышляли, день как день, подумаешь, скончался старый брат, кажется, брат Лео, только что бывавший в Москве. Почему с Москвой связано столько смертей?

Брат Тимофей, откашлявшись, сказал:

-Кто нам заметит умершего брата? Есть какие-нибудь варианты на этот счёт?

Иосиф приподнялся, поправил полы длинной рубашки. Его седые волосы пересохли у камина, и когда он дотронулся до них, ему показалось, что он коснулся проволоки электропередач.

-Я выдвигаю кандидатуру Грегори Маквилла, Президента Объединённой Америки. Его опыт в руководстве сверхдержавы неоценим в наших тесных рядах и он может быть нам полезен и незаменим. Глупо было бы отвергать этот источник мудрости и военного таланта! Он имеет преимущество в борьбе с Россией, которую так хвалил умерший брат Лео и которая всем нам ненавистна как сельский сортир. Нам будет приятно иметь дело с братом Грегори, поддержите меня и вы ничего не потеряете, а лишь приобретёте!

Тимофей провёл голосование и брат Грегори был причислен к списку Высокого Совета. Как секретарь, брат Тимофей заручился отпечатком мизинца каждого присутствующего, а брат Иосиф, как глава Совета закрепил всё документально. Был составлен протокол собрания, где имя Лео уже не стояло. Умершего брата никто не почтил вниманием при захоронении, ведь его политика была ошибочной: против Москвы выступали все, а брат Лео, как всякий самовлюблённый человек противопоставил себя всему Совету. За что и поплатился своей жизнью. В ворота Москвы было забито два гола.

-Давайте выпьем за здоровье выбранного нами брата Грегори! – Иосиф на манер исполнителей кантри пропел звучным голосом. – И да пребудет душа кардинала Соколовского в аду! А душу брата Лео мы ещё оценим…

Из зала столовой пахло восхитительной индейской. Брат Иосиф весь изошёл слюной, ведь всякое убийство требовало восполнение сил. Хотелось приятно усесться в это мягкое кресло, погрузить свои  тонкие пальцы в исходящую жирным соком птицу, вобрать в себя весь её аромат и забыть, что в мире есть умершие братья, война, его укрытая в горах Альп семья, не видевшая его давно… Индейка лучше тела любовницы, приятнее хруста утренней газеты, мягче июньского дождя. Да, этот мир прекрасен, когда ты умён и властен над всеми прочими!

4

Сгорбленный, с слезящимися от треволнений глазами, Иоанн Павел Третий всматривался в тело покойного русского кардинала, снятого с петли четыре дня назад. Гроб, в котором синий труп возлежал в окружении цветов со всех континентов, обширный гроб с русских лесов раздваивался в глазах Святейшего Отца, всё хуже и хуже себя чувствовавшего в последние печальные месяцы. На ум Папы приходили слова покойного кардинала, произнесённые им на исповеди: "умирают лучшие, но не все лучшие достойны приятной смерти".  Висельник, удавленник – что может быть хуже?! А тем более, если этот висельник в Ватикане, где всё должно говорить о вечной жизни.

В многочисленном ряду кардиналов Папа заметил стройного мальчика, по-девичьи хлопавшего ресницами. Ребёнок и смерть. Римский Первосвященник приподнялся с кресла, установленного под шатром и двинулся под моросящий дождь к своему секретарю . Тот поигрывал с чётками, о чём-то задумавшись. Рядом стоящий Государственный секретарь Ватикана монсеньор Чезаре Спаччо просматривал последние известия по позолоченному телефону, подаренному секретарём Папы.

-Уберите