– Тебя надо показать психиатру, – липким,осуждающим голосом постановила мама.

– Скорее – отдать в художественную школу, –заспорил папа, который тоже пришел посмотреть, чем я так громко возмущаюсь.

– Ты находишь эти каракули забавными? Еще бы. Есличеловек остановился в развитии на уровне детсада, то чего от него можноожидать? Если кто‑то это увидит, то над нами все станут смеяться.Полюбуйся, – она стала тыкать в папу комиксом про то, как меня бросилпарень.

То есть не меня, а нарисованную девочку. По‑настоящему,все было не так. Он меня не бросил. Он просто сказал, что я его разочаровала илучше нам больше не встречаться. Мы тогда почти час впустую перетирали взаимныеобиды, накопившиеся за три месяца.

Расставанию предшествовала пора замудреного вранья. Сначалаон стал реже со мной встречаться. Потом стал все время такой занятый. Короче,врал какую‑то фигню.

А я думала, что у нас настоящие чувства. Он и сам поначалутак говорил. Ласковый такой и придуривался прикольно. Мне казалось, что у насмного общего. Ведь он так убедительно прикидывался эмо. Даже отощал сверх меры.Ему кто‑то сказал, что все эмо – дистрофики. Он и рад стараться.

Только потом выяснилось, что он – просто хитрая лицемернаяустрица. У которой только одно на уме. А я, дура, так переживала за егопредыдущие неудачи с девушками. По его словам получалась, что он – просто ангелв кедах, а они – злые коварные твари.

А потом до него доперло, что со мной ловить нечего, инеуклюже свалил рассказывать новой жертве про меня, типа, какая я тварь.

Но про это я рисовать не буду. Как можно нарисовать такуюсложную картинку, как одиночество вследствие отказа от секса?

Хотя в итоге получилось как в комиксе. Ему на этот разповезло, и он нашел себе другую, посговор‑чивее. Она носит соску и краситобгрызенные ногти в черный цвет. Шастают по тусовкам разряженные под эмо. Заручки держатся. Она смотрит на него снизу вверх, зная, что так ее глазасмотрятся как у трехлетнего ребенка при взгляде на взрослых.

Надо будет при случае вернуть ему восемь значков, которые онмне подарил. Я не надеюсь, что он в ответ вернет очки, спертые мной у бабушки.Он их носит не снимая. Конечно, – настоящая роговая оправа на дороге неваляется. Не то что глупые доверчивые девочки, от которых можно запростоотказаться.

Первое предательство отучило меня доверять первомувпечатлению. И второму тоже. Короче, я стала крайне недоверчивая. Какпроверить, что на душе у человека? Некоторые врут так убедительно! «Оскаром» имза игру. По голове. Вот аферисты, примазаться хотят. Будто эмо медом намазаны.

Пока мама копалась в моих рисунках, чтоб найти «гадость», ядумала на отвлеченные темы. У меня есть друг, Танго, он дружит с Сурикатом.Который раньше был панком, а потом попытался трансформироваться в эмо.

Такая фигня нездоровая из этой затеи получилась!

Сурикат все доводит до крайности. Представьте себепанкеристого эмо, который из собственных эмоций сделал культ, а из прическивеер папуаса, недавленого слоном. Танго тогда признал, что Суриката надо былоубить в детстве, чтоб не засирал всем мозги. Сурикат, который не оставил ниодной привычки из прежней жизни, пытаясь следовать останкам своих эмоций,превратился в целенаправленного хама. Видит, к примеру, муху на какашке иобрадовано орет: «Приятного аппетита, сука!» Почему, спрашивается, сука? Бытьможет, даже наоборот. Кроме того, мухе от его радости ни холодно ни жарко.

Или вот раз сама видела, Суриката облаяли в очереди. Мужиккакой‑то. Он этому мужику не то на ногу наступил, или нечаянно в карманплюнул. За что был обозван по‑всякому. Раньше бы Сурикат нерасстраивался. Его часто облаивали. И он в долгу не оставался. А теперьподумал, прочувствовал и вдруг как зарыдает! Нет, правда, натурально зарыдал.Мужик подумал немного и свалил от припадочного подальше. А тетки, что посострадательнее,дали Сурикату кто яблочко, кто конфетку‑карамельку. Он взял.

От Суриката даже знакомые панки шарахались, а это я вамскажу – невероятное достижение. Как учует, что на него внимания не обращают,такие концерты закатывает. Бросается, как кобра. Его сто раз в ментовкузагребали. Такая активная личность. Однажды он затосковал в вагоне метро, емуместа сидячего не досталось. А тут прямо перед ним бабульки древние громкообсуждали преимущества страховки. Знаете, что он сделал?

Он им спел.

Не торопись‑пись‑пись,

Приободрись‑дрись‑дрись,

Мы застрахуем‑…ем, –

…ем Вашу жизнь.

– Он махровый эгоист, – утверждал Танго. – Онпросто чертов долбаный эгоист. Давай сагитируем его пойти в музыканты? Пускайтам самовыражается, подонок.

Теперь Сурикат делает вид, что пишет стихи для песен. Типа«приободрись». А в перерывах задалбывает несчастных друзей их декламацией. Иеще он постоянно женится на ком‑то. И еще – его систематически бьют. По‑честному– правильно делают. Потому что делать из эмоций культ – тупо. Ими надо простожить.

Как и у всякого живого существа, у Суриката есть иположительные черты. Сурикат никогда вас не предаст. Нервы вымотает, но втрудную минуту окажется рядом. И тогда вы поймете, что такое по‑настоящемутрудная минута. И убьете Суриката из сострадания.

Моя первая реальная встреча со смертью сопровождаласьпронзительным щенячьим визгом и глянцевыми вывалившимися из лопнувшегопушистого пузика кишками. Которые попали на мои туфли. Это давно случилось, летдесять назад.

С той поры я очень осторожна на улице. Я смертельно боюсьпопасть под машину и расплескаться кому‑то под ноги.

Когда водитель грузовика специально заехал на тротуар, чтобзадавить мою собаку, я долго не могла говорить. Голос сорвала или что другоеприключилось – не знаю. Какие, на хрен, эмоции, если тело в ступоре, а в головепустота? Даже слез не было.