Со стонами поднимаемся, кто курит, остальные лежат счастливые на траве, отдыхая. Надо бросать, тоже буду лежать и никуда не спешить. Как теперь кататься после такого убийства — не представляю. Палыч нас походу реально разбаловал, раз нас хрупкая девчонка за полтора часа так умотала.

Уходим за спорткомплекс, мы всегда сюда за уголок сбегаем. И не видит никто, и вернуться если что быстро получится. Тренер знает, что мы грешим, орёт часто, особенно после медосмотра, когда пульмонологический тест не лучший приходит, но быстро успокаивается. Сам курит, видели мы, только ему не сказали. Палыч нормальный мужик, не хотим его компрометировать, поэтому киваем, когда взбучку нам за курение устраивает, и больше стараемся не попадаться ему, чтобы не расстраивать.

Достаем сигареты молча, говорить тоже не очень хочется, кажется, даже язык и челюсть болит. Сава уже полгода бросает, но сейчас курит, Лизка узнает, с потрохами его сожрёт. Она уже спалила однажды, что мы за спорткомплекс с сигаретами бегаем, Сава месяц потом не курил, видимо, хорошенько ему никотин отсосали из организма, раз силы воли на целых тридцать дней хватило.

— Интересно, а тренер ваш в курсе, что у него в команде такие раздолбаи, или мне обрадовать его пойти? — звучит где-то рядом, и мы смотрим по сторонам, пытаясь отыскать обладательницу сладкого голоса. Сладкий, правда, лучше, чем когда она на тренировке орала и рычала. Другой совсем, нежнее, что ли.

Она торчит в окне, прямо рядом, в двух метрах. Какого хрена она тут забыла? Там заброшенная комнатушка какая-то была всегда, мы и курили спокойно, зная, что в окно не спалит никто, потому что от роду никто не заходил туда.

— И вам день добрый, Ольга Сергеевна, — говорит Сава, — ну что ж вы так сразу стучать, м? Давайте дружить лучше, мы хорошие мальчики.

Заранец своей улыбочкой любую закадрить может, и хоть его давно никто не интересует кроме коротышки, если надо — он кота сразу включает.

А я молчу стою, как немой, и смотрю на эти губы красные, чтоб им пусто было. Ну какого ж ты такая красивая, мать твою, чё со мной?!

— Хорошие мальчики режим соблюдают, а не курят по углам после тренировки. Игру сольете, кого винить будете?

— Не царапайся, Ольга Сергеевна, — оживаю, затаптывая окурок и бросаю его в урну рядом, — игры мы не сливаем, и косяки все свои знаем тоже. Не отчитывай как детей, мы мальчики взрослые.

— Ну да, — хмыкает, стервозно бровь приподнимая, а я опять зависаю, теперь на глаза залипнув. Зелёные, или свет так падает? — Взрослые, точно. Уважаемые взрослые мальчики, тут отныне кабинет мой, так что курить или бросаем, что настоятельно рекомендую, или идём в другую сторону, у меня на дым аллергия, все в окно тянет.

— Ну вот, можешь же по-человечески, — хмыкаю. Мы не звери же, всё понимаем. Аллергия — отойдем.

— Можете, — выделяет окончание, глядя на меня исподлобья, — со старшими на «Вы», Ковалёв. Соблюдайте субординацию, — и, не дождавшись ответа, закрывает окно.

Воу… Не люблю, когда меня отчитывают, но кровь к затылку, и не только, прилила с сумасшедшей скоростью. Мурашки по макушке от её тона и взгляда бегут, это что ещё за колдовство такое?

— Коваль, у тебя слюна капает, — шепчет Серёга, и парни ржут, кивая головами.

— Да пошли вы, — отмахиваюсь. Сам знаю, что залип, да и как не залипнуть-то? На неё сутками любоваться можно, у меня первый раз такое, что этих бабских бабочек в животе чувствую. — Ну красивая же.

— Красивая? — повторяет Сава с удивлением. Не так я обычно девчонок характеризую, не такими словами. — Ковалёв, ты встрескался что ли? С первого взгляда, как Колос?

Пожимаю плечами. Я хер знает, как это называется, и что со мной, но дикое желание есть, чтобы она в окно вернулась и ещё что-нибудь сказала, потому что губы эти… Бля-я-я, надо умыться, я точно с ума схожу.

— Ну так нравится если, — кивает Колос, — давай, делай что-то. А то так и будешь дрочить на неё, как Серый на свою медсестричку ночами.

— Да пошли вы! — краснеет Булгаков, и мы ржем, выходя обратно на площадку. Все знают, что он к ней неровно дышит, кроме самой Алёнки.

Действуй… А нравится? Я не понимаю ещё ничего, знаю её пару часов от силы, просто жмыхнуло как-то, аж искры из глаз. Первый раз такое, я сообразить не могу, почему резко так повернуло на неё, и даже после жёсткой тренировки ещё одну хочется, только бы глянуть на Ольгу, чтоб ее, Сергеевну.

Ну красивая, правда, я не слепой же, но и красивых вокруг дохера, тут уж как есть, но ни на кого так не ёкало ещё ни разу, как на неё. Я вот даже когда Даше встречаться предлагал, больше из того, что удобно, да и между нами вроде искры какие-то, казалось… А тут не искры, тут замыкает и коротит так, что аж самому страшно, и понять хочется, что происходит. Потому что я правда не понимаю, пытаюсь в голове разобрать, а нихера. Не мог же я реально так быстро втрескаться? Я её даже не знаю!

Неужели так зациклился на теме отношений, что почти на первую встречную прыгнуть готов?

Любви с первого взгляда не бывает, херня это всё бабская, не верю в такое. Но залип я, походу, конкретно…

Хотя, может, к утру отпустит, кто знает. Вдруг меня и правда после слов мамы пережевало немного и я херню творить начал?

Но пока я иду в раздевалку, чтобы переодеться на лёд, головой по сторонам верчу, надеясь, что она выйдет. Как её там? Крохалева. Кроха, значит. Ей подходит.

Утро нихера не доброе, потому что встать с кровати оказывается непосильной задачей. У меня сто лет такой крепатуры не было, как сейчас, но это реально ад. Болит так, что жить не хочется, не то чтобы вставать и что-то делать. Кроха эта умотала нас вчера, а потом Палыч добил на льду, чтобы жизнь медом не казалась, видимо. Мы спортсмены, конечно, но не роботы же, в конце концов, сломаться можем. Скоро на сборы ехать в горы куда-то, а если такими темпами продолжим, мы даже до лагеря не доедем. А на сборах нагрузка тоже не слабая, так что поберечь бы…

Ладно, тренерам, конечно, виднее, но сука больно! Ни руки, ни ноги не двигаются, даже задница болит. Про торс я вообще молчу, хотел наклониться поднять подушку, что ночью на пол упала, нахер эту затею послал. Не сегодня.

В голове пусто — радуюсь. Отпустило, походу, как я и думал, от Ольги убийцы мышц Сергеевны. Видать вчера на фоне всех разговоров и мыслей об отношениях у меня всё-таки поехала крыша, что я вел себя странно, сегодня полегче. Да и болит все так, что, если честно, ни о чём кроме этого пиздеца думать не получается. Оно и к лучшему, я вчера себя умалишённым чувствовал, не хочу так снова.

Сегодня опять тренировка, земли нет, зато на льду почти три часа бегать. Уверен, что все мужики дохнут так же, как и я, поэтому тренировка наверняка будет очень веселой, Палыч будет не рад.

Хорошо, что мы почти всей командой дипломы пару недель назад получили. Вставать на учебу я бы просто не нашел сил, потому что даже до душа дойти оказалось той ещё пыткой.