Пит сдвинул на лоб свою широкополую шляпу.

— Если мы когда-нибудь встретимся, сделайте вид, что вы меня не знаете. Понятно?

Он ткнул пальцем в сторону уборщика и добавил:

— Увидимся позже, Арти.

И его костюм «в елочку» исчез за углом.

Человек в сером комбинезоне возобновил свою деятельность, вытирая сухой пол сухой шваброй и отгребая ворохи дубовых листьев с одного конца коридора в другой.

В рапортах, получаемых Анвином каждую неделю от детектива Сайварта, часто встречалась информация о тех, кто, не будучи сотрудниками Агентства, тем не менее имел представление о некоторых аспектах какого-нибудь расследуемого дела, — о тех, кто, как мог бы сформулировать детектив, был «в курсе». Может, этот уборщик один из таких?

На его нагрудном кармане красовались криво вышитые красной ниткой имя и фамилия.

— Мистер Артур, сэр?..

Артур продолжал работать, и Анвину пришлось отскочить назад, чтобы двигающаяся из стороны в сторону швабра не налетела на него. Глаза уборщика были закрыты, рот чуть приоткрыт. При этом он издавал странные звуки, низкие, едва слышные, словно шепот. Анвин придвинулся ближе к нему, чтобы расслышать слова.

Но слов никаких и не было, да и не могло быть. Уборщик, похрапывая, спал на ходу.

Выйдя на улицу, Анвин бросил стаканчик с кофе в мусорный бак и посмотрел в сторону, где находился центр города и, соответственно, серый монолит штаб-квартиры их Агентства, чьи верхние этажи были сейчас скрыты пеленой дождя. Когда-то, уже давно, он признался себе, что ему не нравится вид этого здания, так как от него падает слишком длинная тень, а при взгляде на камни, из которых сложены его стены, пробирает озноб и кажется, что находишься рядом с гробницей. Гораздо лучше, думал он, работать внутри подобного здания, чем целый день глазеть на него.

Чтобы наверстать упущенное время, Анвин рискнул поехать коротким путем, через проулок, настолько узкий, что он едва протискивался между домами с раскрытым зонтом. Металлические наконечники на спицах зонта скребли по стенам, а велосипед беспрестанно подпрыгивал на булыжной мостовой переулка.

Он уже начал составлять в уме рапорт, намереваясь наиболее убедительно объяснить в нем свое повышение по службе, которое он решил упоминать только в закавыченном виде, так как иначе оно приобретало уж слишком большую значимость. Ошибки в их конторе случались довольно редко. Это, конечно, была крупная организация, она состояла из множества разных департаментов и отделов, предназначение большинства из них было совершенно непостижимо для Анвина. И вот в одном из этих подразделений была явно допущена ошибка. Кто-то что-то проглядел и, что хуже всего, позволил этой ошибке реализоваться в некоем документе.

Он замедлил ход, чтобы объехать осколки битых бутылок, и спицы его зонта согнулись при соприкосновении со стеной на одном из поворотов. Он уже приготовился услышать шипение воздуха, выходящего из проколотой шины, но тем не менее все обошлось.

Весьма противоречивая новость, посланцем которой явился детектив Пит, тяжким бременем легла на плечи Анвина. Он смирился с ней, пусть и без особой радости, и, воодушевленный осознанием того, что является одним из самых опытных функционеров из весьма особого отдела на четырнадцатом этаже, в конце концов решил, что лучше всех подготовлен к тому, чтобы справиться с подобной напастью. Этому событию будет уделено должное внимание на каждой странице его рапорта. Несомненно, босс, прочитав окончательный вариант этого сочинения, откинется назад, на спинку своего кресла, и скажет себе: «Слава Богу, это дело попало к мистеру Чарлзу Анвину, а не к какому-нибудь неумехе».

Анвин поднажал на педали, чтобы велосипед не шатало из стороны в сторону, и вылетел из проулка под дождь вместе со вспугнутой им стаей голубей.

За все годы службы в Агентстве он никогда не сталкивался с проблемой, не имеющей решения. То, что случилось нынче утром, хотя и вывело его из равновесия, но исключением не станет. Он был уверен, что все разрешится еще до обеденного перерыва.

Однако, даже помня о своих новых обязанностях и огромной ответственности, возложенной на него, Анвин продолжал все время думать о сне, приснившемся ему перед пробуждением, о том самом, настолько его обеспокоившем и отвлекшем, что он допустил подгорание утреннего омлета и чуть не прозевал женщину в клетчатом пальто.

По природе он был человеком, всегда дотошно и педантично анализирующим свои сновидения, умеющим внести полную ясность во все привидевшиеся ему ночные грезы и фантазии, а это являлось редким качеством, насколько ему было известно. Но он все-таки не привык к подобным шокирующим видениям, а это к тому же, как ему казалось, было отнюдь не плодом его воспаленного воображения, но скорее напоминало своего рода официальное коммюнике.

В этом сне он встал с постели и отправился принимать ванну и там обнаружил, что в ней вальяжно расположился какой-то незнакомец, голый, если не считать шляпы. Толстая шапка мыльной пены возле его груди была серой от пепла, сыпавшегося с его сигары. Его кожа тоже была серой, она напоминала газетную полосу, замаранную типографской краской, а на душевую занавеску было наброшено его огромное и тяжелое серое пальто. Цвет присутствовал только в тлеющем огоньке на кончике сигары незнакомца, но он пламенел так ярко, что поднимавшийся над ванной пар отсвечивал красным.

Анвин встал в дверях с чистым полотенцем на руке и в банном халате, туго перетянутом поясом. Почему это, размышлял он, кому-то пришло в голову пускаться во все тяжкие, проникая в его квартиру, всего лишь для того, чтобы покрасоваться голым в ванне?

Незнакомец не произносил ни слова. Он поднял из воды одну ногу и стал тереть ее щеткой на длинной ручке. Покончив с этим, он снова намылил щетку и неспешно взбил пену, напоминающую пивную. Потом начал скрести другую ногу.

Анвин наклонился, чтобы лучше рассмотреть его лицо под полями шляпы, и увидел тяжелую небритую нижнюю челюсть, известную ему только по газетным фотографиям. Это был оперативник из Агентства, находившийся в непосредственном подчинении Анвина.

— Детектив Сайварт, — обратился к незваному гостю Анвин, — что вы делаете в моей ванне?

Сайварт выпустил из рук щетку, тут же упавшую в воду, и вынул сигару изо рта.

— Никаких имен не называть! — назидательно заметил он. — Мое, во всяком случае. Никогда не знаешь, кто тебя может подслушивать. — Он, желая, видимо, расслабиться, глубже погрузился в мыльную пену. — Вы и представления не имеете, Анвин, как это было трудно — устроить эту встречу. Вы разве не знаете, что нам, оперативникам, никогда не сообщают, кто курирует наши дела? Все эти годы я просто сдавал свои рапорты и отчеты на четырнадцатый этаж. И вот, как оказывается, они ложились к вам на стол. А вы, кажется, забываете некоторые вещи.

Анвин поднял руку, как бы протестуя, но Сайварт, помахав перед его носом сигарой, продолжил:

— Когда Енох Хоффман совершил кражу «двенадцатого ноября», а вы заглянули в утренние газеты и увидели, что после понедельника сразу наступила среда, то, несомненно, забыли про вторник, так же как, впрочем, и все остальные.