- Вы что, с ума сошли? – возмутилась полная дама вполне гренадерской внешности: у нее был мощный бюст, гулкий бас и буйные усы. – У меня самолет через три с половиной часа. Я и так только-только успеваю.

До моего вылета оставалось примерно столько же. Я с трудом нашла маршрутку, которая добралась бы до Вантаа так, чтобы не торчать там полдня, но и не к самому концу регистрации. Три часа ожидания на границе да два до аэропорта – в общем, прощай, отпуск. Билеты невозвратные, а новые я уже вряд ли куплю. Еще и в гостинице сдерут штраф в размере оплаты за две ночи.

- Ну, вы можете попросить кого-нибудь подвезти, в аэропорт многие едут, - равнодушно пожал плечами Николай. Ему-то что, вина не его, переживать еще. – Половину денег я вам верну.

- Что?! – гренадерская дама взвилась змеем-горынычем. – Половину?! Да я вам такое устрою! Я всю вашу сраную контору на атомы разложу.

Минут пять, теряя время, она объясняла, как именно турфирма замечательно лишится лицензии, после чего Николай сдался и вернул нам с ней деньги полностью. Остальные торопились не так сильно и решили ждать. Минут сорок мы вдвоем подбегали к каждой машине с российскими номерами и умоляли выручить. Точнее, подбегала она, а я скромно держалась в кильватере со скорбной физиономией.

Одна моя половина протестовала. За десять лет я совершенно разучилась делать что-то самостоятельно и теперь как раз намеревалась снова научиться. Этот мой отпуск, собственно, и был первой попыткой снова стать вполне самодостаточной особью, а не приложением к мужу, который решал и делал все сам. Но, с другой стороны, я прекрасно понимала, что активная дама – мой единственный шанс вообще начать этот отпуск, а не отправиться обратно, поджав хвост. Поэтому предоставила ей возможность действовать, а сама только стояла рядом.

Брать нас никто не хотел. Так уж вышло, что ехавшие в аэропорт были набиты под завязку, а те, у кого в машине оказывалось место, вовсе не собирались делать ради нас крюк. Помощь пришла откуда не ждали. Пожилой финн сказал на ломаном русском, что едет в ту сторону и с удовольствием нас довезет, поскольку часто навещает родственников «в Пиетари» и русские деньги ему нужны.

Когда мы наконец выгрузились у здания терминала, на мой рейс уже началась посадка. К счастью, я догадалась зарегистрироваться онлайн, а чемодан рассчитывала протащить ручной кладью, хотя он и весил больше сакральных восьми кило. Очередь на личный досмотр змеилась чудовищной анакондой, но я умудрилась пролезть между стойками, размахивая посадочным талоном и голося на своем скверном английском, что самолет вот-вот улетит без меня.

Еще несколько минут у меня откусила густо накрашенная девица, делавшая выборочную проверку на наркотики. Страшно медленно она обмахнула мои руки бумажкой и вставила ее в анализатор, который разочарованно доложил, что я не их клиент. Потом парня, который рассматривал на экране багаж, заинтересовали щипцы для завивки волос, и он попросил их достать.

Даже не вдев в болтающиеся джинсы ремень, я с грохотом поволокла чемодан по бесконечному коридору: выход на посадку был одним из самых последних. И каков же был мой ужас, когда впереди показалась еще одна огромная очередь. У меня совсем вылетело из головы, что Хорватия не входит в Шенген, и то, что туда можно попасть по шенгенской визе, вовсе не избавляет въезжающих от паспортного контроля.

Радиоголос сообщил по-фински и по-английски, что посадка на мой рейс заканчивается. В отчаянье я бросилась к пожилому мужчине с рацией, наблюдавшему за порядком, и он, сочувственно кивая, провел меня на контроль в обход очереди. Впрочем, до выхода все равно оставалось еще бежать и бежать. Я подумала, что, может быть, это знак. Сколько таких случаев было – люди не успевали на свой рейс, а потом с ужасом узнавали, что самолет разбился.

В этот момент пассажирку Нику Королеву (именно так, не Королёву) пригласили срочно пройти на посадку, поскольку выход закрывается в ближайшие минуты. Выбросив из головы мысли о знаке судьбы, я поднажала. Чемодан жалобно заскрипел колесиками.

Вот и заветная цифра 54. Сотрудница «Финнэйр» закрывала воротца, беседуя по-фински с мужчиной в светлом летнем костюме.

- Подождите! – окончательно теряя соображение, я заорала по-русски, но все же перешла на английский: - Подождите, я здесь!

Мужчина повернулся, посмотрел на меня, улыбнулся и пошел к длинному стеклянному коридору, от которого отходил «рукав» в самолет. Сотрудница авиакомпании укоризненно покачала головой, но снова открыла воротца, отсканировала мой посадочный талон и пожелала счастливого пути.

Все, успела, с облегчением выдохнула я, спеша по «рукаву», теперь без меня уже не улетят. За спиной лязгнуло – закрылась дверь (или как это называется у самолета?). Сделав пару шагов по салону, я заметила, что мужчина в летнем костюме устроился в первом ряду – в бизнес-классе.

Ну еще бы, подумала я с непонятно откуда взявшимся раздражением, такие всегда или проходят первыми, или приезжают в последнюю минуту, чтобы не толкаться среди плебеев. Они не волнуются, что опоздают, знают, что их подождут. И уж точно не бегут по коридорам, с грохотом волоча за собой чемодан.

Плюхнувшись на свое место в хвосте (разумеется, у прохода, как же иначе!), я поняла, что сил больше нет ни на что. Даже на то, чтобы привычно трястись от страха. Я всегда настолько боялась летать, что только воспоминание об одной чудесной картинке помогало пережить взлет и посадку без истерики. Картинка представляла собой скан авиадиспетчерской карты, густо покрытой точкам и дополненный оптимистичной надписью: «Каждую секунду в небе одновременно находятся тысячи самолетов. Почему ты думаешь, что еб…ся именно твой?»

Когда я достала телефон, чтобы включить режим полета, в нем обнаружился пропущенный вызов и смска от Андрея: «Хорошего отдыха!»

Не удостоив его ответом, я удалила сообщение, злобно шипя.

«Какого черта тебе опять от меня надо? Только чтобы потрепать нервы? Ведь не думаешь же ты, в самом деле, что можно еще что-то вернуть? Да и зачем тебе это? Не хватает марионетки, которую можно дергать за ниточки? Или та фифа, которую ты притащил в наш дом и в нашу постель, не особо позволяет собою управлять?»

Я вспомнила тот день, когда пришла с работы раньше – у нас тогда отключили свет во всем здании и всех отпустили домой. Изящные пальчики с малиновым педикюром на фоне голой Андрюшиной задницы не оставляли никакого пространства для маневра («Это не то, что ты подумала!»).

Скорее всего, если бы я просто как-то случайно узнала о его измене, ему удалось бы в очередной раз заморочить мне голову. Убедить, что я все выдумала. Что я сама если еще ему не изменила, то в душе уже к этому готова и поэтому валю с больной головы на здоровую. И поэтому сама во всем виновата. И должна просить прощения. А он бы еще очень сильно подумал, стоит ли меня прощать – такую вот гадину, которая ему, такому замечательному, не доверяет и вообще ни в грош не ставит.

Но тут все оказалось до визга очевидно. Чужая женщина не просто с моим мужем, но и в моей спальне, в моей постели, на моих простынях… Нет, это уже было слишком. Даже для меня. С минуту я стояла и смотрела на парочку, которая так увлеклась действом, что даже не услышала, как открылась дверь квартиры. Хорошо хоть, не продолжили процесс, когда я вошла в комнату, так и застыли в пикантной позе. Не сказав ни слова, я вышла и отправилась к маме. На следующий день сестра Софья с мужем забрали мои вещи.