я не знаю, она уже 6 часов без сознания, да, вызвал вертолет. И на всякий случай узнавай, где взять цинковый гроб, ведь у нас на Большую землю только в цинковых и самолетах хоронить отправляют – это папа по рации так маму успокаивал, – конец связи.

Глава 5. Опасная грань

И вот тут я услышала слова бабушки Ксени (папиной мамы):

– Внуча, рано тебе, не выполнила ты свое предназначения – от судьбы не уйдешь, даже туда не уйдешь, поверь.

Ох, я испугалась! Ведь баб Ксеня-то живет на Кавказе! А я на Севере и в голове сумбур и неразбериха в картинках…

Роза, жара, автобус, мужчина насилует падчерицу, девочка напротив голодная и хочет есть, парнишка вспоминает как с местной «давалкой» в подвале трахался, собака знает, где она откопает кость, женщина едет с аборта… Людей вокруг столько… Стоп! Что это? Ведь я это все «слышала и видела» очень давно…

Вихрем ворвались как будто «мои-не мои» воспоминания, чужие чувства и образы запахи, чужие желания, порой очень отвратительные, особенно у мужчин. Вижу себя стоящей где-то в районе пояса у взрослых в переполненном автобусе и мне плохо, кружится от всего этого многообразия голова.

– Мам, ну мам, мамочка, подними меня на ручки, мне жарко и плохо.

– Все, стой, мне тоже жарко.

Я «вижу» как мужчина рядом думает: «Какая возможность, ведь меня никто не увидит в этой толпучке, как хочется… и малявка эта как по заказу… прям сейчас хочется взять и…»

До меня в картинке приходит, что он хочет сделать, и в дикой панике я кричу:

– Мамочка, спаси меня!

– Да замолчи ты уже, я все равно не возьму тебя на руки, тут развернуться негде! – автобус тряхнуло, мужик быстро расстегнул разболтанные пуговицы брюк и быстрым движение вывалил свое потное «хозяйство» прям перед моим носом.

Сознание поплыло, вонь стояла специфическая.

Пытаюсь встать и не могу, пялюсь на потолок рабочего балка отца. А вот вторая девушка в крошечном купальнике! Она кусает смачно персик, у меня невольно выделились и побежали слюнки. Бррррр…. Брррр – забурлил живот. И еще – всхлип отца и его рыдания в соседнем помещении.

– Пап, я кушать хочу! – сил хватает только тихо сказать.

– Да моя ж ты хорошая! Если жрать хочешь – значит жить будешь! – и как схватит меня с кровати и как давай закружить меня на руках по балку.

А на следующий день я у соседей. Дядя Миша опять достал кинокамеру и ушел заряжать в ванну, ведь это Вам не современные аппараты – она была пленочной и боялась засветок.

– Посмотри, что я тебе принес! Туфли. Они ГДР-овские, оранжевые и такие блестяще-лакированные, очень тебе подойдут, примеришь?

И вот я уже стою на длинном обеденном столе, в туфлях, и дядя Миша снимает меня на камеру со всех ракурсов.

– Ага, а сейчас пройди вперед, развернись… да… Ой, смотри ты туфлю измазала! Вон видишь пятнышко? Нагнись пониже, нету? Ну ладно, мне показалось. Вот, все хорошо… Вот еще что – туфли не носят с толстыми колготками как у тебя – некрасиво… Все, я отснял пленку. Водички будешь?

И пока я снимала туфли, слезала со стола, дядя Миша наливал в углу кухни воду в стакан и резко повернулся и выплеснул мне воду под ноги.

– Ай-ай-ай, какой же я не ловкий, ты вся мокрая, давай я тебе сниму колготочки? Они как раз досохнут на батарее до вечера…

Глава 6. Ксеня

И пока я валялась 6 часов после шуги, уже сейчас, в осознанном возрасте, я понимаю – грань настолько была тонка между жизнью и смертью, что я вспомнила даже то, о чем сама попросила забыть.

Бабушка. Папина мама. Господи, насколько красива даже сейчас эта женщина, в ее 84 года! А тогда! Впервые она меня увидела в 78 году. А до этого – она сидела за спекуляцию, с конфискацией. Вы думаете, она была злостной валютчицей? Как бы не так! Всего лишь пряла козью шерсть и вязала оренбургские платки и продавала на рынке. И когда она вышла с колонии-поселения, первое что она попросила моих родителей – отпустить с внучкой на море на все лето.

Баб Ксень крайне интеллигентна, белая кость, как с издевкой в голосе называла ее моя мать. Всегда при прическе, маникюре, нарядов немного, но они очень дорогие, обувь известных марок. Голос в жизни не повышает. Никогда. И ни одного мата. Настоящая Женщина. Сидела? Да ни в жизнь не подумаешь! А вот в то, что окончила институт благородных девиц – да. Ноооо… у нее всего 4 класса образования, больше в деревне не было.

А как она владеет искусством флирта! А как может подать себя! А как она при полном «параде» намазав руки кремом, засунув их в перчатки, пересаживает георгины! Сказка! Но не поэтому она известна у себя в районе. Она «бабка».

И вот там, на море она принимала «на лечение» – зарабатывала. Народ шел нескончаемым потоком, утром, днем, вечером и даже ночью подъезжали «партийные» машины, затаскивали коробки с продуктами и несметное количество цветов. Бабуля принимала и принимала больных, а ночью кричала от усталости. Просыпалась она порой с диким ужасом и ничего не понимала, пока я ее не успокою. Зато утром выглядела как Королева.

А я просто сидела на приемах и смотрела широко распахнутыми глазами. Ведь мысли всех этих людей я «слышала и видела».

– Ксеня, (она меня в Пицунде, сразу по приезду так попросила звать, а не бабуля) – он правду не говорит.

– Что?

– Врет. Я точно вижу.

– А что ты еще «видишь»? – спросила бабушка и по окончанию моего перечисления только за этот день, ойкнула:

– Моя ж ты боль! Да как же тебя так угораздило ментально считывать? И давно? – услышав про автобус, жару и «хозяйство» перед глазами, тихим матом выругалась на мою мать.

– Ларочка, солнышко, счастье мое, подумай серьезно до того, как мы поедем домой. Хочешь жить как я сейчас и очень скоро «принимать» самой? Но будешь всегда одна, даже может детей тебе бог не даст – за всякий дар в этом мире чем-то приходится платить. Я плачу – отсутствием полноценной семьи. А ты хочешь быть счастливой в семейной жизни с мужем? Ведь только кристально-прозрачный разумом мужчина может быть с тобой, а ведь таких не бывает почти. Все подвержены страстям, не бывает безгрешных. И только в 55 ты ДОЛЖНА будешь начать