на преклонный возраст, экономка до сих пор готовила множество наивкуснейших блюд и наотрез отказывалась уйти на покой. Правда, преемника по уборке она все же нашла — Кейси, который выл и стенал, но все же вычищал дом до блеска под ее чутким руководством. Правда, возмущался он исключительно для вида — за ее пирожки с мясом и горячий шоколад можно было убить.

— Доброе утро, пап! — Тео взмахнул вилкой, на которую был нанизан кусочек омлета. — Как спалось?

— Чудесно, малыш, — улыбнулся Амадео, зная, что Тео не поверит. — Ты почему еще не в школе?

— Первый урок отменили, дон Грегорио и Паоло за мной скоро заедут. Пап, — он с надеждой смотрел на отца, — а ты сегодня придешь пораньше? Помнишь, ты обещал сводить меня в тот огромный книжный магазин…

Уже месяц как, досадливо подумал Амадео. Тео невероятно терпелив, раз напомнил об этом только сейчас.

Мысленно он перебрал дела, с которыми нужно разобраться сегодня, а какие можно отложить, и решил, что пару часов можно выкроить. С самой смерти Цзиня у него не было выходных, он с головой нырнул в работу, надеясь изгнать кошмарные мысли, и до поры до времени это помогало. Чилли шипела на него, как рассерженная кошка, Ричард Крамер качал головой и утверждал, что эдак Амадео доведет себя до больницы, но он просто не мог иначе. И в кои-то веки Ксавьер с ним согласился.

Он взял вилку и улыбнулся сыну.

— Конечно. Заберу тебя из школы и поедем в магазин. Только чур, меньше пяти книг не брать!

Тео счастливо рассмеялся и мигом смел омлет с тарелки.

К дому Мартинеса Амадео подъехал без пяти минут десять. Охрана, не задавая ни единого вопроса, пропустила его внутрь. Вся семья уже собралась в кабинете, по стенам которого тянулись тяжелые книжные полки, и только над письменным столом висел огромный портрет в позолоченной раме. На нем было изображено все семейство Мартинес-Бенуа: сам Бернард, его сын и дочь с супругами, внуки… Массивный портрет и мебель давили так сильно, что Амадео едва справился с приступом клаустрофобии. Наконец он устроился в кресле возле большого окна и почувствовал себя легче.

Реми Бенуа сидел за письменным столом, перед ним лежала черная кожаная папка.

Бьянка сидела напротив, ее брат Бартоло топтался возле окна и изнывал от желания закурить — толстая сигара так и трещала в пальцах. Юноша, девочка-подросток и двое близнецов, имен которых Амадео так и не узнал, кучковались на длинном диване на гнутых ножках. Амадео с удивлением отметил, что, кроме него, из посторонних не было больше никого.

Бьянка поглядывала на него с плохо скрываемым любопытством и подозрением, Бартоло откровенно пялился, и только семейство на диване, казалось, ничуть не интересовалось происходящим. Юноша кусал губы, но и только, остальные дети безучастно глядели то в потолок, то в пол.

Огромные напольные часы начали бить десять, и юноша вздрогнул. Бьянка закатила глаза с выражением «ох уж эти дети», разгладила платье на коленях, и приготовилась слушать. Реми торжественно вскрыл конверт и прочистил горло.

В следующие десять минут никто из слушающих не проронил ни слова.

А потом настал кромешный ад.

— Какого черта?! — первым завопил Бартоло, швыряя сигару через весь кабинет. Она угодила в семейный портрет и оставила коричневое пятно на белоснежной рубашке его отца — пока Реми читал завещание, Бартоло непрестанно жевал ее кончик. — Ты все подстроил, грязный адвокатишка, подстроил! Такого быть не может!

Реми предчувствовал бурю, поэтому стойко выдержал удар.

— Установите подлинность подписи у независимого графолога, — посоветовал он.

— Но это же абсурд! — Бьянка метнула яростный взгляд в юношу, которого звали Даниэль. — Передать «Гандикап» ему? Мальчишке, который за всю жизнь даже косточек от вишни не ставил на кон и понятия не имеет, как это делается?!

Бедняга Даниэль совсем стушевался. Он сидел, низко опустив курчавую голову и спрятав ладони между коленями. Для него завещание дедушки оказалось не меньшей неожиданностью, чем для остальных.

Бьянка оставила кузена в покое и развернулась всем телом. Иссиня-черные волосы взметнулись, как крыло рассерженной птицы, щеки раскраснелись, глаза метали молнии.

— А вы? Уважаемый господин Солитарио? Вы какого черта влезли в семейные дела? Игорной империи стало мало?

Амадео счел за лучшее промолчать. Он и сам не ожидал услышать ничего подобного.

Согласно завещанию каждому из внуков причитались равыне доли акций букмекерской компании «Гандикап», а контрольный пакет достался Даниэлю. И он же должен был стать главой компании по достижении двадцати пяти лет.

Но Бьянка попала в яблочко: юноше едва стукнуло девятнадцать, и он понятия не имел, как управлять королевством ставок. Поэтому и понадобился Амадео, который сейчас тихо сидел в своем кресле, переваривая услышанное.

Согласно последней воле Бернарда Мартинеса он становился «регентом» юного наследника и должен был обучить его премудростям управления, получая вознаграждение в размере двадцати процентов от прибыли, до тех пор, пока Даниэлю не стукнет двадцать пять, и он не встанет во главе компании официально. Почему Мартинес выбрал его, Амадео понятия не имел. Если король букмекеров хотел натаскать парня, мог бы нанять профессионала или заняться этим сам заранее, что было бы куда эффективней.

Старик, как никто другой, умел удивлять.

— На этом все, — властно прервал поток криков Реми. Он аккуратно закрыл папку и поднялся. — Если желаете оспорить завещание, можете попытаться, но я бы не советовал. Зря потратите время, силы и деньги.

— Дружеский совет, — ядовито отозвалась Бьянка. Затем, метнув последний уничтожающий взгляд в Амадео, вышла из кабинета, громко стуча каблуками. Бартоло последовал за ней, бормоча себе под нос что-то нецензурное.

— Ну как вам? — тихо спросил Реми, когда все, включая детей, покинули кабинет. Даниэль задержался на мгновение, чтобы поглазеть на Амадео, близоруко хлопая огромными голубыми глазами, но так и не решился ничего сказать и последовал за сестрами и братом.

— Сказать, что удивлен… — Амадео не закончил и пожал плечами.

Реми понимающе кивнул.

— Это сложное решение. И бьюсь об заклад, мсье Мартинесу оно тоже далось нелегко. Впрочем, вы можете отказаться, в этом праве вас никто не ограничит. Отказ всегда оформить легче, чем оспорить свою долю. — Он сверкнул белоснежными зубами. — Я такого в своей практике навидался, что просто караул.

— Как думаете, Бьянка и Бартоло последуют вашему совету?

— Не могу ничего утверждать. Я с ними не настолько хорошо знаком. — Реми сунул папку в кейс и щелкнул замками. — В отличие от семейства Бенуа. Этих малышей я всегда любил.

— Потому что вы однофамильцы? — Амадео пытался собрать в голове все, что сегодня произошло, и вопрос