— Именно! — отрезала Эмма, не замечая, что печенье, которое она размачивала в чае последние две минуты, полностью растворилось. — Он мне никогда не нравился. И не говори мне, что у тебя не было сомнений на его счет, знаю, что были.

— Да, — с неохотой признала я, — пожалуй, были, и после сегодняшнего утра ясно, что они имели полное право на существование! Знаешь, я не думаю, что это у них в первый раз.

— С чего ты взяла?

— Я просто знаю, — пробормотала я, запихивая в рот очередное печенье.

— Ну и что ты собираешься делать?

— Делать? Нечего тут делать. Наши отношения закончены, разве не ясно? Все. Финита. Я застукала своего парня в постели с другой. Мне кажется, такие вещи недвусмысленно свидетельствуют о завершении отношений, или я не права?

— А ты не собираешься поговорить с ним об этом?

— Да о чем тут говорить? — Я осторожно попробовала чай кончиком языка. Его уже можно было пить без риска для жизни, но я внезапно поняла, что сейчас мне нужно что-то покрепче. — Возможно, если бы нас больше связывало, мы бы пережили это, но ты ведь заешь, как мы жили последнее время.

Эмма кивнула.

— Не так уж плохо для двух абсолютно несовместимых людей, — заметила она. — А знаешь, он, пожалуй, оказал тебе услугу. — Она сочувственно сжала мое плечо. — Это как пристрелить раненого зверя, понимаешь? Жестокость во имя добра. Покончить с этим быстрее, чтобы причинить меньше страданий. Ужасно, что все закончилось именно так. Лекс, и, возможно, сейчас тебе так не кажется. Но думаю, скоро ты поймешь, что тебе повезло.

— Да, ты права. Сейчас мне так не кажется, — простонала я, и крошки печенья брызнули во все стороны, как китовый фонтан.

— Я просто хочу, чтобы ты взглянула на вещи с другой стороны, — улыбнулась Эм.

— А что, есть другая сторона? — Я с сомнением шмыгнула носом, оторвала еще один кусок бумажного полотенца и шумно высморкалась.

— Конечно есть. Ты только что рассталась с Максом.

— Это должно меня радовать? — с сомнением спросила я.

— На твоем месте я была бы на седьмом небе от счастья.

— Но ты не я!

— И слава богу! А то мне пришлось бы спать с ним!

Она произнесла «с ним» как будто речь шла о чем-то омерзительном. Например, о Вельзевуле. Возможно, Макс действительно омерзителен. Возможно, это не совсем честно. У нас были и приятные минуты, у него были и хорошие стороны, он должен был хотя бы немного подходить мне, иначе это не продолжалось бы так долго. Да, должен был, или я просто доверчивая дура.

И в этот момент я почувствовала себя именно доверчивой дурой.

— Что же мне делать? — простонала я. — Привычная жизнь закончилась. Только вчера у меня был мужчина, был дом… Теперь все это вылетело в трубу. Я вдруг лишилась всего. Дом принадлежал Максу. Я была просто квартиросъемщиком, которого можно к тому же трахать и использовать в качестве бесплатной рабочей силы, да еще и пользоваться его банковским счетом.

— Вот и я говорю, что без него тебе будет гораздо лучше, — попыталась меня приободрить Эмма.

— Да, без него, возможно, лучше, но не без дома. Скорее в пустыне Гоби можно найти воду, чем недорогую квартиру в этом районе, особенно если учесть сколько я в состоянии заплатить. Я могу прямо сейчас пойти к «Сэйнсбери» и поселиться в самой большой картонной коробке, какую смогу найти.

— Ну, эта проблема разрешима. — Эмма глотнула размокшего печенья, плававшего на поверхности чая, и скривилась. — Ты можешь переехать ко мне.

— Правда? — Я слегка оживилась.

— Конечно. Почему нет? — сказала Эмма скорее себе, чем мне. — У меня есть свободная комната. Я уже давно собираюсь поселить там кого-нибудь, чтобы у мамули не было соблазна остановиться у меня во время очередной вылазки в город, так что я тебе только спасибо скажу.

— Ты уверена, что сможешь терпеть меня на постоянной основе?

— Почему бы и нет? Уверена, что мы не выцарапаем друг другу глаза, не прирежем друг друга или что-нибудь в этом роде.

— По-моему, ты говорила о каких-то плюсах происходящего? Послушай, когда я сказала, что осталась без крыши над головой, я не хотела набиваться тебе в жильцы. Если ты думаешь, что из этого ничего не выйдет, я могу пожить у матери, пока не подыщу что-нибудь.

— Боже, нет! — Эмма вытаращила на меня полные ужаса глаза. — Я твоя лучшая подруга. Неужели ты думаешь, что я допущу такое?

— Моя мама не настолько плоха, у нее бывают прояснения. В отличие от твоей.

Мать Эммы — это реинкарнация Джоан Кроуфорд. В сущности, она Джоан Кроуфорд и Дебби Рейнолдз в одном теле, и ее вес лишний раз подтверждает это. Определение «параноидальная шизофреничка» подходит ей как нельзя лучше. Это оживший и очень бодрый ночной кошмар. Поразительно, что Эмз выросла настолько нормальной, хотя, должна признать, и у нее бывают заскоки.

— К тому же у нас есть парочка основных правил поведения, так что, думаю, мы поладим. Пожалуй, это даже будет здорово… Что скажешь?

— Ну, Макс вечно ныл, что я провожу с тобой половину жизни, и мне совсем не хочется выслушивать те же упреки от мамочки с папочкой…

Хотя предложение и было потрясающе привлекательным, у меня еще оставались сомнения. На мой взгляд, события развивались слишком быстро. Макс получил хороший секс, а я — новую жизнь. К тому же жить вместе с подругой — по сути, то же самое, что жить с возлюбленным. Разве что без эротической составляющей. Казалось, что мы с Эмз знаем друг друга долгие десятилетия, но фактически мы знакомы семнадцать лет. Мы росли вместе, вместе пережили период полового созревания, вместе готовились к потере невинности, вместе искали работу и мужчин, вместе обнаружили и оплакали наши первые морщины. Фактически, мы провели наши лучшие годы в одной упряжке, но мы никогда не жили вместе. Это могло стать началом конца наших прекрасных отношений.

— Это ненадолго, — наконец решилась я.

Эмма кивнула.

— Если мы поймем, что начинаем страстно ненавидеть друг друга…

— … я съеду, — закончила я за нее.

Она ухмыльнулась, глядя на меня. Идея становилась все более привлекательной.

— Это может быть очень весело, — предположила она.

— Это может превратиться в кошмар.

— Мы прекрасно поладим.

— Поначалу.

— Не будь такой пессимисткой.

— Что подумает Тео?

Тео Коула, приятеля Эммы, на протяжении последних полутора лет чаще всего можно было обнаружить обессилено распростертым на диване в Эмминой гостиной, с пультом от телевизора в одной руке и банкой пива в другой. Они с Эммой — полные противоположности. Эмма — непоседливый ребенок, бриллиант в женском обличье, сверкающий в одном из банков Сити среди ценных бумаг и сексистски настроенных белых воротничков. Внешне она спокойна, сдержанна и собранна, но если ее разозлить, превращается в огненный смерч, сметающий все на своем пути.