а они говорят придите вы. Я пришла. Смотрю на Верке лица нет. Сидит, ногти изгрызены, волосы будто жег их кто-то. И сидит раскачивается из стороны в сторону, приговаривая – огонь не затухал, не затухал. Сумасшедшая какая-то. Все рассказала, и как подговорила тех ребят, и как заплатила, только чтоб тебя изуродовать. Вот и теперь она наказана.

Поговорив с мамой, я легла на кровать. Он их наказал. Он приходил к Верке. Но как? Как он узнал? Та и вообще, как это произошло? Ведь это был просто сон. Я же ничего не рассказывала.

За окном темнота, а я боялась уснуть. Казалось, что ночной знакомый ворвется в мою голову вновь. И что я скажу. Поблагодарю ли?

Но усталость давала о себе знать, а сон накрыл медным тазом.

И вновь коридор. Голоса за двухстворчатой дверью. А я шла дальше. Знакомая развилка. Сердце билось сильнее с каждым шагом. Как проснуться?

Вошла в спальню.

Он сидел на кровати и смотрел сквозь меня. Сердце бешено стучало в груди, готовое вырваться в любую секунду, ломая ребра. Мне было страшно, но в то же самое время безумно хорошо.

– Я же сказал, что мы еще встретимся, – раздался низкий голос.

– Это ты сделал? – спросила.

– Да, – услышала короткий ответ. – Ты точно не заслужила такой участи.

– И если я не буду тебе угодна, то и меня ждет такая участь? Он нахмурился, а потом едва заметно приблизился ко мне. Я даже не заметила.

– Тебя нет. Виновные наказаны, – меня обняли, бережно

уложили на кровать.

Поцелуи, лившиеся патокой, сметали все на пути. Предрассудки ушли, осталось блаженство.

– Ты останешься со мной?

– Да, – прошептала, млея от каждого касания.

В этот момент я не боялась его. Он не сделает мне ничего плохого.  Сладостные поцелуи сметали всю боль, всю обиду на жизнь. А громкие стоны были самой приятной благодарностью.

 Две изувеченные души встретились на перекрестке снов

Надо покраситься

Осеннее небо унылое, серое и неприветливое. А я?

Я что? – Я всегда должна быть приветлива и улыбчива. Менеджер по работе с клиентами все-таки.

Осмотрела прядку волос – половина отросла, половина крашенная. Сверху темно, снизу светло. И да я блондинка, зачем только крашу чуть темные пряди сама не знаю.

Надо покраситься!

– Маам!! – крикнул ребенок из детской.

Тяжело вздохнула и пошла к доче. Мы собрались, оделись, обулись. В коридоре глянула в зеркало.

Надо покраситься!

Ребенок – в садик, мама – на работу.

Мужчины в автобусе бросали задумчивые взгляды. Осматривали с ног до головы. До головы точно есть на что смотреть. Сапоги по щиколотку и юбка до колен – кожа видна, как раз для лучшей фантазии. Грудь прикрыта курткой. А выше.

Надо покраситься!

На работе кипиш полнейший. Начальник из Германии вернулся. Ох, уж фриц симпатичный – высокий, мускулистый блондин, а ярко-голубые глаза так и сверкают гневом. Я и он рядом – как тростинка и дуб. Не о том мысли.

Начальство ругается, а я думаю. Утюг выключила, чайник выключила, ребенок в детском садике. Что я забыла?

Надо покраситься!

Сидела на рабочем месте никого не трогала. Ну как не трогала – на работе никого, а по работе – то одному клиенту позвонила, то другому. Речи льются сладкой рекой, но вроде соглашаются на наше выгодное предложение.

Накручиваю прядку волос на палец. Ужас какой вроде светлые русые сверху, а внизу белые платиновые.

Надо покраситься!

– Дорофеева! Ау! – щелкнула наманикюренными пальцами Светочка, пока я думала о великом.

Ну как великом, о Дитрихе – начальнике нашем. Наговорил на планерке о повышении продаж и правильном общении с клиентом. А теперь сидела и думала, как его методы то применять.

– Начальник к себе вызывает.

Ой – ей! Что же сейчас будет. Как я к нему пойду? Ругать будет. Вот чувствую одним местом, некрашеным.

Надо покраситься!

Чувствую, скажет мне увольняйся ты, Ирина по собственному. А я не могу. Я мать-одиночка. Что я уже натворила? Может, клиенту не так дала?

Дала понять в разговоре, что хочу ему продать.

Мысленно уже перебирала все сайты с поиском работ и одежду в гардеробе. На собеседование прилично надо будет явиться.

Надо покраситься.

Стеклянная дверь.

А вот и мой начальник. Сидел в кожаном кресле расслабленно.

– Здравствуйте, Ирина, – голубые глаза так и сверлили. – Хотел бы поговорить насчет вашей работы.

А я нервно сглотнула. Уволит фриц нерусский. Вспомнив самый жалобный вид, на какой только способна. Думала, что выгляжу как кот из Шрека, а на деле как рыба, выброшенная на берег.

– Показатели у вас одни из лучших. Небольшая надбавка к зарплате вам не помешает.

Так, рыба отменяется. И смотрит так на меня пристально. С головы до ног.

Правда, на голове взгляд задержался.

Надо покраситься!

Конец работы. Дочу из садика забирать пора. Только собралась. Вышла из офиса, поскользнулась.

Каблук сломался. Китайская же ты подделка. Вот только запланировала как потратить деньги. А тут сапоги придется новые покупать.

Надо покраситься.

Только сделала шаг, упала. Не на землю, а в крепкие мужские руки. Дитрих. То есть Дмитрий. Он же ж наш. Русский, только в Германию любит ездить.

– Аккуратно, Ирина, – улыбнулся. А между нами будто ток проскочил. Еще б не проскочил. Кофту шерстяную надела с утра. Вот вся статика в действии.

Проводил до машины. Не отпустил со сломанным каблуком на автобус.

Сидела в дорогом мерседесе, теребила нервно пальто. Некрасиво так. Может, высадят по дороге, а я там доковыляю до садика. Или лучше домой довезет, а там переобуюсь, и за дочей потом.

Водитель вел машину плавно и мягко.

А фриц смотрел на меня. На мои волосы.

Надо покраситься.

– Остановите пожалуйста, – предательский голос хрипло сорвался.

До дома два шага, а мне не сиделось в машине.

– Детский сад на улице Новосельского? – спросил он меня.

Голубые глаза смотрели так по-доброму нежно.

– Да, но я сама уж дойду, – потянулась к ручке на ходу.

Он наклонился ко мне. И вновь электричество в модной шерсти. Вдыхал фриц мой запах, а пальцы массировали шею.

– Ты умопомрачительна, – прошептал искуситель.

Вот и попалась я в клетку невольно. Повышение зарплаты заработаю койкой. Эх, не видать нам с Настеной конфет. Фриц тот немецкий перекроет нам свет.

Жаркие губы, распахнутый ворот. Пальцы ласкают каждый сантиметр кожи. Стоны срывались в гуле машины. Хоть бы прерваться от ласки настырной. Как же я потом покажусь на работе? Заклюют меня по доброй заботе.

Бенц тормозит. Я выходила растрепанная. Холодный воздух отрезвил. Взглянула на фрица.