– Я должен был кое с кем встретиться, – говорит мужчина, – но она не пришла.

– Продинамила?

– Угу. – Мужчине явно не по себе. Учитывая обстоятельства, это совершенно нормально. – Продинамила.

– Слушай! Как раз перед тем, как ты вошел, у бара стояла одна такая, – говорит Воорт. – Я так и думал, ждет кого-то. Шикарная блондинка, волосы до задницы. В белом манто. Я думал, актриса, что ли? Ты везунчик, если это твоя.

На этот раз Кожаная Куртка замедляет шаг, взгляд карих глаз останавливается на лице Воорта и задерживается на лишнюю долю секунды. Он всем своим видом выражает желание поскорее уйти, но для Воорта этот еле заметный проблеск интереса решает вопрос.

– Мне никогда так не везло на женщин, – говорит мужчина. – Извините.

Он делает шаг к обочине, высматривает на улице такси, оборачивается и замечает внимательный взгляд Воорта.

Подъезжает такси, и Воорт ждет, пока Кожаная Куртка уедет.

Когда он возвращается в ресторан, за их столом никого нет.

Черт.

Через минуту Мичум появляется со стороны туалета.

– Не надо было идти за ним, Воорт.

– Кто это?

Мичум вздыхает.

– Никогда его не видел – и это правда. Просто лучше бы тебе ни за кем не идти. В следующий раз это мог быть кто-то, кого я знаю.

– Уходим отсюда, – командует Воорт и поднимает руку, подзывая официантку.

– И ты пойдешь домой, дружище. Забудь, что я звонил.

– Поздно.

Мичум качает головой, достает из бумажника деньги.

– Знаешь, в чем моя проблема? Я слишком драматизирую. Я слушал себя, и это звучало как лепет истеричной девчонки. Знаешь что, – говорит он сердечно, – я позвоню тебе через пару дней. Пройдемся по старым местечкам. В «Артуро» по-прежнему готовят лучшую пиццу?

Воорт сжимает запястье Мичума, не давая положить банкноту на стол.

– Мы идем в «Колльерс», – говорит он, – и там ты закончишь рассказывать то, что начал.

– Эй, герр Гитлер, не закипай. Я считал, ты сможешь помочь мне и никто не узнает. Я передумал.

Воорт не двигается.

– В «Колльерс», – повторяет он.

Мичум усмехается:

– Воорт, это потрясающе. Я пропадал много лет. Напиваюсь. Болтаю, как идиот, а ты вместо того, чтобы посмеяться, принимаешь меня всерьез. Кстати говоря, знаешь, откуда взялось слово «идиот»? Оно древнегреческое. И означает «тот, кто не интересуется политикой».

– Мичум, у того типа был сотовый. Если я следил за каким-то человеком и тот с кем-то встречался, я вызывал подкрепление. Так мы могли бы наблюдать за обоими объектами, когда они разделятся.

– Объекты, – усмехается Мичум, пытаясь превратить все в шутку. – Ну ты даешь. Объекты.

Через зеркальное стекло таверны «Белая лошадь» Воорт видит, как подъезжает такси, из которого выходят двое.

– Если я уйду отсюда без тебя, – продолжает Воорт, – то позвоню твоим родным, в армию, найду эту твою рекрутинговую фирму. Я не отстану. Моя общественная жизнь последнее время забуксовала. Нужно чем-то заняться.

– С каких это пор у тебя нелады с общественной жизнью? Это то, что разладилось два месяца назад?

Один из людей на улице одет в серое шерстяное пальто и держит черный портфель. На другом – с виду лет на десять младше, возможно, чуть за двадцать – куртка и черная вязаная шапка. Оба внимательно разглядывают ресторан.

– Я, конечно, знал, что ты придурок, – обреченно вздыхает Мичум. – Но забыл, до какой степени.

– Так-то лучше. Пошли.

Через зеркальное стекло Воорт видит, как двое мужчин идут к входу в таверну.

– Вы не допили виски, – говорит Мичуму официантка, подошедшая, когда он положил деньги на стол. Пытается удержать его здесь? Смотрит она скорее кокетливо, чем неодобрительно. – Не понравилось?

– Я всегда заказываю лишнее, – отвечает Мичум.

– Может быть, вам надо поесть? – Официантка подходит поближе. – Если любите острое, то возьмите фаршированную пикшу – не пожалеете. – Она призывно улыбается Мичуму.

Тут в таверну входят те двое. Направляются к длинной деревянной стойке бара.

– Мы спешим, – вмешивается Воорт.

«Все спешат, – читается в раздраженном взгляде официантки. – Почему это твоя спешка важнее моей?»

Она очень хорошенькая, длинноногая и высокая, и есть в ней та доля самоуверенности, которую дает осознанная красота. Вырез малинового свитера подчеркивает мягкий изгиб белой шеи. Великолепная осанка. Вероятно, работает здесь, чтобы оплачивать школу танцев или манекенщиц. Вероятно, лепит из себя свою детскую мечту. Возможно, ее ждет разочарование от несбывшейся мечты. Или от сбывшейся. Как Мичума.

– Сдачи не надо, – говорит Воорт.

Мужчина в шерстяном пальто возле барной стойки развернулся так, чтобы видеть зал; локтем опирается на стойку, в другой руке держит высокий бокал. Он смотрит, как Воорт и Мичум проходят мимо. Уголком глаза Воорт замечает, как мужчина что-то говорит своему спутнику.

На улице Воорт отмахивается от ближайшего такси, которое задержалось, высадив тех двоих. Пропускает и второе, выехавшее из-за угла Кристофер-стрит, когда они вышли из ресторана. Останавливает третье и с интересом отмечает, что Мичум не только не удивлен, но даже сам следит, не едет ли кто за ними.

– Привет, это Арти Уэст, – раздается записанный на пленку раздражающе знакомый голос: очередная знаменитость (раз в месяц запись меняется) напоминает пассажирам правила. В разочаровавшемся обществе власти не верят в умение граждан читать и считают, что без развлечений люди не обратят внимания на безопасность. Бывшая звезда телесериала «Кибернетический человек» возглашал: – Пристегните кибер-ремни. Доброй вам кибер-ночи! Наслаждайтесь кибер-Нью-Йорком.

Мичум повернулся на сиденье и наблюдает за дорогой, пока они сворачивают на Четырнадцатую улицу и едут по Гринич-Виллидж в сторону Юнион-сквер, где в двадцатые годы дед Воорта помогал разгонять профсоюзные митинги. А потом копы создали свой профсоюз и устроили забастовку – совсем как те, кого они прежде арестовывали.

Воорт ждет, не захочет ли друг детства остановить такси раньше, чем они доберутся до пункта назначения. Ему интересно, насколько Мичум умеет уходить от слежки.

– Высадите нас у метро, – просит Мичум, и шофер останавливается возле круглого зеленого указателя у входа на станцию «Лексингтон-авеню». – Ну, Фред, мне в Куинс, – громко говорит Мичум Воорту, расплачиваясь по счету. Если потом кто-нибудь спросит шофера, где он высадил именно этих пассажиров, тот расскажет о станции метро и, возможно, вспомнит замечание насчет Куинса и вымышленное имя Фред.

«Так чем же ты занимался в армии, Мич?»