Возле номера 305, где на дверной ручке висит табличка «Не беспокоить», он проводит рукой по дверному косяку и успокаивается, найдя три черных волоска точно там, куда он их засунул – между дверью и косяком.

Мичум вставляет в прорезь электронную карточку-ключ – современный сюрприз в таком старомодном антураже – и осторожно открывает дверь. Свет оставался включенным. Рассыпанный перед уходом по рыжему паласу слой белого талька не потревожен.

Мичум толкает дверь так, что та с силой стукается о стену. За ней никого.

Войдя, он останавливается и принюхивается, не появились ли следы незнакомых запахов: лосьона, духов или, например, кожи. Ничего не почувствовав, запирает за собой дверь.

Еще одна ночь в убежище, но по крайней мере безопасном.

Мичум входит в ванную и протягивает руку к выключателю – и тут откуда-то слева на него обрушивается удар. Кто-то опытный в таком деле бьет по горлу, и Мичум инстинктивно вскидывает руки. В голове проносится: «Не могу дышать». В следующий миг он сгибается пополам от второго удара.

Потолок кружится. В лицо устремляется пол.

Он пытается бороться, но противник слишком силен. Мичум беспомощен, как младенец. Гортань словно смята. На него кто-то наваливается, и он чувствует боль – острую и внезапную: это игла. Воткнулась в основание шеи возле ключицы.

Мичум приходит в себя все в той же комнате и обострившимися чувствами понимает, что лежит на кровати. Хочет сбросить одеяло.

«Не могу пошевелиться. Меня связали».

Телевизор включен, орет во всю мочь. Очень дурной знак.

«Не могу дышать ртом. Что-то закрывает рот!»

– Мичум, – произносит низкий немолодой голос.

В голове туман и боль. Между глаз словно стучит молоток, а перед глазами – красные вспышки, точки, приливы и отливы. Горло горит огнем, а когда он пытается перевернуться, то не может пошевелить и ногами тоже.

Голос говорит:

– Мы потеряли тебя. Но обрели вновь. Прямо как в гимне «Милость Божия». Слышал когда-нибудь на волынках? Слезы наворачиваются.

Мичум открывает глаза. От света боль усиливается, но смутное скопление грязно-бурых линий перед ним сливается в хлопчатобумажный джемпер, а голос говорит – просто, прозаически:

– Сейчас уберем повязку с губ. Помалкивай, или я тебя убью.

Крупным планом говорящий – воплощение противоречивости. Высокий, лет пятидесяти, широкоплечий, от него исходит ощущение физической силы – и при этом выпирающий живот, словно когда-то он был в великолепной форме, но позволил себе немного распуститься. Левая рука висит под немного неправильным углом. Одежда хорошо выглажена, элегантная, но неброская. Шерстяные брюки цвета молочного шоколада куплены явно не в магазине готового платья. Светло-бежевый хлопчатобумажный джемпер с V-образным вырезом, под ним белый пуловер без воротника. Так мог бы выглядеть солидный юрист, проводящий дома выходной день. Но вся внешняя мягкость и тихий голос сводятся на нет неистовым блеском светло-голубых глаз, усиленным темными очками в серебряной оправе. Стального цвета волосы коротко подстрижены, редеют над большим лбом. Круглое, славянского типа лицо начинает полнеть. Жесткие складки в углах губ.

«Моя одежда висит на стуле, – осознает Мичум. – Я голый».

Теперь он замечает еще одного человека – того, что заглядывал в «Белую лошадь», и этот человек стоит на стуле, держа комнатный датчик дыма, который отвинтил от потолка. В джинсах и фланелевой рубашке он похож на смотрителя здания, который наткнулся на сцену похищения и занялся своим делом. Меняет батарейку.

Первый мужчина говорит:

– Волосы в двери? Да ладно, Мичум. Чарли вошел. Я остался в коридоре и пристроил волосы на место. Ты что-то написал на салфетке – в ресторане, где ужинал. И показывал салфетку какому-то человеку в «Белой лошади». Что ты там написал?

Чарли смахивает пыль с рук и идет к кровати, но останавливается, разразившись кашлем – отвратительный низкий звук, идущий откуда-то из глубины легких.

– Написал? – шепчет Мичум.

Первый мужчина вздыхает, тянется за резным деревянным креслом, стоящим возле соснового стола, и, развернув его, садится, положив сильные руки на подлокотники. Каждый его жест говорит о бездне терпения.

– Чарли? – произносит он.

Кожаная Куртка двигается быстро, несмотря на кашель. Он снова натягивает повязку на губы Мичума, потом отступает и тычет, просто тычет указательным пальцем в какую-то точку на шее. Мичум подскакивает на постели, изогнувшись дугой. Боль ослепляет его.

– Что ты написал? И помни: никаких криков.

Чарли немного распускает повязку, пропуская воздух.

– О Боже, – выдыхает Мичум.

– Бог, – замечает седой, – это из области обманутых ожиданий. – Выражение лица остается мягким, но сама безучастность голоса выдает подавленную страсть.

«Я должен защитить Воорта».

– Сегодня у нас в гостях, – провозглашает в телевизоре ведущий, – Дженнифер Лопез! Стив Янг! И бесподобный Том Хэнкс!

– Мичум, что ты написал?

Второй человек снова наклоняется, снова натягивает повязку и тыкает пальцем в другую точку. Мичум кричит сквозь ткань, чувствуя, как по горлу стекает слюна. Он не может дышать. Чарли рывком приподнимает его, давая возможность струйке воздуха достичь легких через нос.

– Мичум, в реальной жизни – в отличие от фильмов – люди говорят, – замечает сидящий в кресле, пока Мичум, выпучив глаза, смотрит, как Чарли расстегивает пуговицы на фланелевой рубашке. Это необъяснимое действие пугает больше, чем все, что до сих пор происходило в комнате.

– Приветствуйте звезду нового хита от студии Диснея «Как храпела мышка»! – кричит телевизор.

– Сейчас мы не будем трогать повязку. Я задал вопрос. Захочешь ответить – кивни. Тогда Чарли снимет повязку.

Через несколько минут – и века мучений – Мичум выдавливает:

– Имена. Я… написал… имена.

– Какие имена?

Мичум отвечает правду.

– И адреса, – добавляет он.

Человек в кресле закрывает глаза, успокаивается, открывает глаза.

– Только эти имена?

– Да.

– Никаких других?

– Нет.

– Ты уверен?

– Да.

– Чарли, я не убежден в его уверенности.

В конце концов Мичум убеждает их в своей уверенности.

– И кому ты отдал список?

– Одному… полицейскому.

Человек в кресле абсолютно неподвижен, дыхание остается ровным, пристальный взгляд не отрывается от лица Мичума. В глазах вспыхивает и гаснет огонек. Голос неизменно спокоен. Он полностью контролирует себя.