оценил местность, повернулся к строю: - Раненых в обоз, остальные напра-во! За мной, бегом марш! и припустил.

Реку мы пересекли по броду, прикрытые берегом, ребята на ходу зачерпывая воду смыли пот, напились.

Дальше кустарником, в котором мои бывалые охотники-лесовики чувствуют себя как дома и передвигаются бесшумно, а благодаря защитной форме и незаметно для противника, которого тут, в лесу Ауклаппен, видимо-невидимо.

Особым колоритом отличается Орлиный коготь, он наотрез отказался одевать общую форму и перед боем облачился в военную индейскую одежду: кожаные штаны, мокасины, куртка и Боевая раскраска, перо в волосах, так что в лесу Он сливался с окружающими деревьями, ветками, кустарниками. Фернандо тоже хотел было сунуть в шапку перо, но с тоской поглядев на ветви деревьев, вдохнул, напялил головной убор.

В лесу Наполеоновские стрелки из-за деревьев с азартом палили в русскую колонну. Для их гладкостволок далековато, но кто-то отважился заряжать двойным зарядом и некоторый урон наносили.

В суматохе сражение бойцы роты подобрались вплотную к противнику и по моей команде орудуя сапёрными лопатками в течение пяти минут жаркой схватки порубали французов подчистую. Орлиный коготь со своим излюбленным плотницким топориком носился от одного врага к другому, сея панику и смерть. Один из бойцов, переводя дух восхитился: "Чисто леший!" Вытирая топорик о камзол мертвого француза индеец, распросив что это означает, кровожадно ощерился: "Пусть здесь Орлиный коготь будет Леший!", - так и привязался к нему новый позывной.

К сожалению, не Обошлось без потерь у нас - всё-таки это лучшие стрелки Наполеона и бойцы Отважные что и говорить - двое наших погибло, пятеро ранены Так, что не могли продолжать бой. Но это не самая большая плата за полста жизней матёрого противника. А на поле боя в это время разворачивались драматические события.

На наши колонны кинулась кавалерия Мюрата. Однако дружным залпом пехоты и контратакой нашей конницы их отбросили. Но французы применили военную хитрость: за кирасирами следовала батарея из тридцати двух орудий Валери.

конники раздались в стороны и фланг нашей наступающей пехоты оказался прямо перед выстроившимися фронтом на прямую наводку шестифунтовыми пушками - ещё десяток секунд и последует убийственный залп. Решение пришло мгновенно: - Оружие к бою! Цельсь! По готовности - огонь!

Этот приём мы прекрасно отработали : каждый боец имеет свой сектор обстрела в строю и сейчас неслышные в общей канонаде сухие щелчки бездымного пороха выщелкнули около двадцати офицеров и до сорока человек прислуги, уполовинив таким образом Орудийные расчёты. И, пока французы находились в замешательстве, мы атаковали их из-за деревьев, броском преодолев около ста разделявших нас шагов.

Однако противник успел сосредоточиться, встретил в штыковую. Вот тут вновь завязалась рукопашная, выучка моих бойцов показала себя наилучшим образом: в минуту всё было кончено. Над полем боя витал тошнотворный коктейль запаха скотобойни, февральского морозного снега и уксусного от сгоревшего пороха.

Наполеоновских бомбардиров, человек около пятидесяти, согнали в кучу. Я приказал Фернандо принудить вражеские расчёты укрыть орудия в лесу и дать залп по французам. Фернандо знал язык, обратился к пленникам. Но канонир в изодранной при схватке одежде, здоровяк, выпятил грудь и сплюнул под ноги Фернандо.

Потом мой секретарь признался: "Синьор Резанов, у меня в глазах помутнело от такого оскорбления, я схватился было за шпагу, но увидев надменную ухмылку на лице врага, сдержал себя и решение пришло мгновенно", - А я это видел со стороны: он как бы перескочил с ноги на ногу и с высокого замаха ногой ударил в лоб противника. Мне потом объяснил, что не хотел в нос или губы, чтобы не разбить, Вот специально целился в лоб.

Удар получился на загляденье! Жан-клод Вандам из боевиков моей Юности от зависти вырвал бы себе волосы, а француз от неожиданности отступил, запутался в ногах и шлёпнулся на пятую точку, разевая рот как выброшенная на берег рыба и разбрызгивая снеговую кашу.

Я его понимал: от такого удара копчиком дыхание перехватывает так, что слёзы из глаз льются, вздохнуть не получается. А среди французов послышались благоговейные возгласы: "Сават! Сават! Сават!" Фернандо знал слово "Сават", и поэтому задрав подбородок проговорил: - Нон сават, сэтэ рукопашный бой.

После этого шагнул к сидящему Французу, протянул ему руку. Тот, ошалела глядя на него секунду промедлил,потом ответил, Фернандо помог ему встать.

- Месье... - замялся наполеоновский канонир.

- Фернандо де Лопес, представился тот, галантно склонив голову.

- Месье Фернандо, Меня зовут Александр де Сенармон . Месье Фернандо должен понять - мы французы в своих стрелять не можем. Можете нас расстрелять, - при этих словах пленные выпрямились.

- Русские с пленными не воюют. За кого вы нас принимаете, месье Александр, - оскорбился Фернандо, - Ну что ж, по крайней мере обещайте мне, что не станете мешать нам.

- Ну что же, вы честно победили, Мы проиграли - это я вам обещаю.

Обещание своё Александр де Сенармон сдержал, бомбардиры смирно сидели под деревьями до окончания битвы и прибытия конвойной команды.

Мои бойцы, среди которых нашлись пушкари, сноровисто откатили к лесу и развернули орудия. Могучий Кондрат катил пушку в одиночку, пока его ватажники, целиком составившие костяк первого взвода, рядом пыхтели по трое на орудие.

В пылу сражение трудно было понять, что происходит на батарее и, когда во фланг нашей наступающей пехоты выскочило ещё одна группа французских кирасир, оказавшаяся прямо в секторе кинжального огня батареи, мы дали залп. Пушки видно зарядили картечью, потому что выкосило просеки в рядах наступающих и привело в сильное замешательство. Которое дало время нам перезарядить орудия и дать ещё один залп. Потом ещё несколько. А тут как раз на вражеских кавалеристов налетели наши гусары. Ход сражения переломился.

Чтобы не задеть своих, мы перенесли огонь на кладбище Эйлау. Сражение рассыпалось на отдельные очаги, которые постепенно затихали.

Наполеон

Он недоумевал: всё шло так хорошо, по его плану, по его задумкам, по его расчётам, но внезапно с правого фланга с высот близ деревни Кляйн-Заусгартен по его войскам начали лупить пушки. Когда эти высоты отбили русские он не мог понять, вытащил из-за пазухи подзорную трубу, раздвинул, приложился к окуляру. Мешало разыгравшаяся пурга, и на какое-то мгновение ему почудились на высотах белые Призраки, он даже головой мотнул, но потом сообразил в чём дело: Ну, конечно же! - он стукнул себя