Что до Холодца… Холодец даже не баран. Он был не прочь заделаться бараном, но бараны воспротивились. Он носит значок «Стадо Баранов» и постоянно возится с компьютерами. Холодец мечтает стать гениальным программистом в стильных круглых очках с толстыми стеклами и разношенном анораке, чтобы к двадцати годам разбогатеть и сделаться миллионером. Но, на худой конец, он был бы не против стать просто парнем, чей компьютер не дымится и не воняет горелым пластиком каждый раз, стоит его включить.

А сам Джонни…

Если у тебя едет крыша, ты знаешь, что она едет? А если ты уверен, что она НЕ едет, откуда тебе знать, не ошибаешься ли ты?

— Недурной был фильм, — сказал Холодец. Они сходили на новый фильм, который шел в зале «В» кинотеатра «Одеон». Они вчетвером всегда ходили на новые фильмы, если была надежда, что на экране будут палить из лазеров.

— Но нельзя путешествовать во времени и не изменить историю. Все перепутается, — возразил Ноу Йоу.

— В этом-то вся и фишка! — подхватил Бит-мак. — Самый смак; я был бы даже не прочь вступить в полицию, если б они работали во времени. Отправляешься в прошлое и говоришь: «Эй, ты — Адольф Гитлер?», а он: «Ахтунг, йаа, це я!», и ты его бац!!! — из помповухи. И нет проблем.

— Да, но ты ведь можешь случайно прикончить собственного дедушку, — терпеливо принялся объяснять Ноу Йоу.

— Не-а. Мой дед на Гитлера ни капельки не похож.

— Да из тебя вообще стрелок не очень-то, — встрял Холодец. — Тебя же выгнали из пейнтбольного клуба, забыл?

— Да они просто обзавидовались, что сами не доперли до ручных пейнт-гранат, пока я им не показал!

— Это была банка с краской, Бигмак. Двухлитровая.

— Да, но в игре это была граната!

— Мог хотя бы крышку чуть-чуть ослабить. Шону Стивенсу пришлось швы накладывать.

— Послушай, я имел в виду не то, что ты прямо придешь и застрелишь своего собственного дедушку, — громко перебил Ноу Йоу. — Просто из-за путешествий во времени получается путаница. Ты можешь так изменить прошлое, что вообще не родишься на свет или машину времени так и не изобретут никогда. Как в том фильме, где в прошлое заслали робота, чтобы он прикончил мать парня, который, будет крушить роботов, когда вырастет.

— Угу. Классный фильм, — сказал Бигмак, расстреливая витрины закрытых магазинов из воображаемого пулемета.

— Но если бы этот парень так и не родился, как бы роботы из будущего вообще о нем узнали? — сказал Ноу Йоу. — По-моему, полный бред.

— А с каких это пор ты заделался таким экспертом по путешествиям во времени? — спросил Холодец.

— Ну, у меня дома три полки кассет «Звездного пути».

— Отстой!

— Фигня!

— Маздай!

— Все равно, — гнул свое Ноу Йоу. — Если отправляешься в прошлое, можно там такого напортачить, что получится, будто ты туда вовсе и не отправлялся. И тогда ты застрянешь там, в прошлом. То есть ты не сможешь вернуться, потому что в том времени, откуда ты прыгнул назад, тебя не существует. А если и сможешь, то не в свою жизнь, а вроде как в параллельный мир, потому что из-за того, что ты натворил в прошлом, в твоем мире тебя уже нет. Поэтому прыгнуть вперед во времени можно только туда, где тебя не было. И ты застрянешь там.

Остальные попытались переварить сказанное.

— Ха, да нужно быть чокнутым, чтобы разобраться в этих путешествиях во времени, — заявил Холодец по размышлении.

— Кстати, Джонни, вот Блестящая Перспектива как раз по тебе, — сказал Бигмак.

— Бигмак! — шикнул на него Ноу Йоу.

— Ничего, — сказал Джонни. — Врач говорит, я просто слишком переживаю по всяким поводам.

— А как тебя проверяли на чокнутость? — спросил Бигмак. — Гвозди здоровенные, электрошок и все такое?

— Нет, Бигмак, — устало вздохнул Джонни. — Просто задавали вопросы.

— Типа: «Ты, случайно, не псих?»

— Тогда, значит, есть смысл путешествовать в очень-очень далекое прошлое, — сказал Холодец. — Во времена динозавров. В такую старину можно не опасаться, что случайно застрелишь собственного дедушку. Если только он не совсем уж древний. К динозаврам можно отправляться спокойно.

— Класс! — обрадовался Бигмак. — Я бы пошмалял их из моего плазменного карабина!

— Ara. — Холодец закатил глаза. — Это многое объясняет. Почему динозавры вымерли шесть миллионов лет назад? Да потому, что раньше до них Бигмак не добрался!

— Но у тебя же нет плазменного карабина, — сказал Джонни.

— Если у Холодца есть машина времени, то у меня — плазменный карабин.

— А-а. Тогда все в порядке.

— И портативная торпедная установка!

Машина времени, думал Джонни. Это было бы здорово. Можно было бы переправить собственную жизнь, чтобы все было так, как хочется. Можно было бы просто отправиться в то прошлое, когда с тобой случилась какая-то пакость, и проследить, чтобы все обошлось. Отправиться куда угодно и сделать так, чтобы ничего плохого вообще не происходило.

Тем временем Холодец, Бигмак и Ноу Йоу продолжали разговор. Разговор тек традиционно извилистым руслом.

— И вообще, еще не доказано, что динозавры вымерли!

— Ну да, конечно, вон они, вокруг нас бродят!

— А может, они показываются только по ночам, или маскируются, или что-то типа того…

— Стегозавр красного кирпича? Ярко-красный бронтозавр номер девять?

— А что, это идея! Представляете, подгребает к остановке динозавр, замаскированный под автобус, народ туда заходит и пропадает с концами! Оооо-Ииии-Оооо…

— Не-а. Накладные носы. Накладные носы и бороды. Загримированные ящеры шляются по улицам, а когда какой-нибудь прохожий зазевается — хвать! И только ботинки на асфальте остались, да еще ну о-очень здоровенный тип в огромном плаще торопливо чешет прочь…

А Джонни думал о Парадайз-стрит. Парадайз-стрит в эти дни частенько занимала его мысли. Особенно по ночам.

«Вот если бы людей, которые жили там, спросили, стоящая ли идея — путешествия во времени, — думал Джонни, — они бы наверняка согласились. Никто не знает, что произошло с динозаврами, зато мы знаем, что сталось с Парадайз-стрит. Хотел бы я вернуться в прошлое Парадайз-стрит».

Откуда-то послышалось шипение.

Ребята принялись озираться.

Между видеотекой и магазином, торгующим подержанной одеждой в благотворительных целях, был узкий проулок. Шипение доносилось оттуда. Потом оно перешло в рык.

Очень неприятный рык. Он ввинчивался в уши, пробивал рассудок навылет и вонзался прямиком в генетическую память. Когда первая человекообразная обезьяна решилась спуститься с дерева и неловко поковыляла по земле с целью проверить на практике новомодную идею прямохождения, будоражившую умы молодых обезьян, больше всего на свете она боялась услышать именно этот звук.