— Ладно, раз так, мне уже пора.

Джек вздохнул. Он не любил оставаться в одиночестве. От мыслей, что ему предстоит остаться одному, сосало под ложечкой. Это был его страх, как страх темноты у Генри. Только вот зеленоглазый считал, что вероятность оказаться в одиночестве намного больше, чем в темноте. Отец Джека как-то раз сказал ему: «Одиночество страшно только тем, кто боится остаться наедине с самим собой». Кажется, именно тогда Джек понял, чего именно он боится, но не понял почему.

И сейчас единственное, что оставалось Джеку — это пойти домой и надеяться, что сестра уже там. Его дом был в конце улицы, около него стоял тёмно-синий пикап матери, в кузове которого всегда лежало ружьё. Отец Джека был заядлым охотником. Раз в месяц он выбирался со своими друзьями поохотиться на фазанов или, если повезёт, на оленя. В комнате Джека висели огромные рога, которые парень украсил маленькими фонариками.

Была ещё одна причина хранения оружия в машине. Это произошло год тому назад. Пресса давно успокоилась, соседи перестали поднимать разговоры об этом на летних барбекю, кровь на земле давно засохла и смылась дождём. Но всё же она впиталась в землю. Корни всосали её и обогатили стволы деревьев и цветов. Теперь она часть этого города, часть истории. Всё, что когда-либо случалось здесь уже навечно останется в весенних ручьях, будет передаваться шелестом листьев, воспеваться холодным ветром и витать в воздухе.

Всё началось с бури, как всегда. Бедствие — всегда символ обновления, предшествие чего-то нового и конец старого. Однако в случае Уоррена — это смерть. Кто-то понимает под ней что-то святое, благое, начало новой жизни, но у других — это мрак, непостижимая пустота, отчаяние и вечные страдания. Перед неизведанным всегда подгибаются ноги, хочется повернуть назад, но оно неизбежно.

Ружьё дядюшки Пита всегда висело над дверью. Он не был охотником, но любил, когда его им считали. Старое, но отполированное до блеска оружие вызывало всегда один и тот же вопрос: «Вы, значит, охотник?». Старик на это отмахивался, улыбаясь, и говорил, что он давно уже не в тех годах, когда бегаешь по лесу целый день за шустрыми зайцами. Честно говоря, он и не бегал никогда. Его племянница Сарра его даже в магазин одного не отпускала, боясь, что он может там учудить. Под этим словом подразумевались невинные заигрывания с продавщицами и бесчисленные рассказы о его увлекательной жизни.

«Старость и создана для того, чтобы ты рассказывал миру о своём опыте.» — любил говорить Питер.

Жены у него не было. Она разбила его сердце, и он не любил о ней говорить. Сестра, слишком поздно родившая милую девочку, которую назвали в её честь, погибла при родах. У старика осталась племянница, которую он лелеял в течении всех её двадцати пяти лет. Каждый год подарки на Рождество, День рождения, Пасху, День благодарения и Хэллоуин…

Прошлая осень не баловала жителей Огайо дождями. Поля стояли сухие, из-за пыли трудно было дышать, а небо просто хмурилось, сдерживая слёзы. Настало время собирать конфеты, и ряженые повалили на улицы.

Сарра вернулась домой около девяти. В кафе кончилась её смена, и она спешила домой, чтобы насладиться праздником. Тёмные окна их дома показались девушке подозрительными. Её дядюшка не мог рано лечь спать, ведь он ещё не вручил ей подарок…

Сердце заколотилось сильнее, но внешне Сарра старалась держаться спокойно. Она отперла ключом дверь и погрузилась в сумрак дома. Лампы зажигались одна за другой, освещая уютно обставленную гостиную. Сарра поднялась на второй этаж и осмотрела каждую комнату. Они оказались пустыми. Девушка стала успокаивать себя различными теориями. Внизу обнаружилось, что пальто дядюшки отсутствовало, как и его шляпа. Она присела на стул, спокойно выдохнув.

Питер хлопотал на кухне, готовя праздничный ужин, когда заметил, что сливок еле хватало на одно пирожное. Так оставить он это не мог, поэтому вытер руки о фартук с забавной рожицей и направился в прихожую. Ближайший магазин был около города, в то время как дом Пита находился около лесополосы по соседству с участком Риганов. Обычно он не спеша шёл по дороге, держась ближе к деревьям. Сейчас же было слишком темно для такого маршрута, поэтому мужчина зашагал под фонарями на противоположенной стороне. Из города доносились визги детей и громкая музыка с карнавала.

Он пробыл в магазине около часа, больше общаясь с продавцами, чем занимаясь покупками. Некоторые посетители забегали внутрь и в спешке скупали оставшиеся на полках сладости. Дядюшка посмотрел в окно и почесал затылок:

— Да, — протянул он. — задержался я, однако.

Молоденькая девушка, раскладывающая крекеры, посмотрела на него с надеждой. В течение часа она никак не могла от него отделаться, а работу свою делать то надо. Питер снял шляпу, откланялся по-джентельменски и направился к кассе.

Сарра подходила к окну уже десятый раз, но её дяди на горизонте не было. Она пыталась ему позвонить, но его телефон, как всегда, оказался забытым на тумбочке около кровати. Её праздничное настроение улетучилось, оставляя беспокойство.

— Нет, — сказала Сарра в слух. — я не могу сидеть и ничего не делать.

Она схватила свою сумочку и шагнула в прихожую. Внезапно все лампы погасли, и девушка осталась в темноте. Было слышно, как ток отчаянно пытался вернуться в провода, но его что-то сдерживало. Сарра огляделась и опустила сумку на пол. Надо бы проверить не в пробках ли дело, но сейчас ей было важнее найти дядюшку, чем заниматься светом. Девушка уже собралась продолжить собираться, однако её остановил звук, напоминающий скрежет по стеклу. Сарра прислушивалась несколько секунд, но звук не повторялся.

— Нет у меня времени ещё и на крыс. — подумала она, и сняла с вешалки пальто.

Она стала засовывать руки в рукава, но вдруг скрежет повторился и стал невыносим для ушей. Девушка вскрикнула, закрывая уши ладонями. Звук исчез так же неожиданно, как появился. Это были не крысы. Сарра тяжело дышала и ошарашенно оглядывалась по сторонам. Скинув пальто на пол, она прошла в гостиную, заглядывая в каждый угол. В темноте ничего не было видно. Телефон лежал в сумке в прихожей. Ничего не оставалось, как пойти за ним. В тишине, нарушаемой лишь дыханием Сары, повисла смерть. Она подкралась поближе и наблюдала за девушкой через окно. Она дышала прямо на стекло, но оно не запотевало, потому что дыхание было мёртвым. Холод заполнял крыльцо, гася свечки в тыквах. Она снова потёрлась о стекло, и раздался всё тот же скрежет, оглушающий и страшный. Сарра съёжилась вновь, чувствуя, как ужас проникает в её сознание. Она понимает откуда идёт звук и медленно подходит к окну в гостиной. Она приглядывается, пытаясь разглядеть хоть что-то. Штора закрывает пол стекла, и девушка протягивает руку к ткани. Рука сразу похолодела и посинела. Трясущиеся пальцы коснулись края. Стояла кричащая тишина, самая страшная из всех. Воздух чем-то загустел, затрудняя дыхание. Сарра начала тянуть вправо занавеску, пытаясь сделать глубокий вдох, но её глаза широко распахнулись, когда она не получила желаемую порцию воздуха. По дому прокатился звук тихого стука копыт. Вспышка света ослепила её. Все лампы зажглись как по команде, но Сарра не успела среагировать и глаза не закрыла. За стеклом тут же появилась чья-то морда, широко улыбающаяся. Чёрные рога тёрлись о стекло вновь и вновь воспроизводя скрежет. Голубые глаза с узкими чёрными зрачками-бусинками вонзились в испуганную девушку. Она закричала и отпрыгнула от окна, прикрывая ладонью глаза. Лампы вновь погасли.