– Но и вы говорили по-немецки!

Мир, куда угодили прапорщик и солдат, был потрясающе похож на мир сказок братьев Гримм, и его обитатели говорили на немецком языке. Как же удивились россияне, когда они совершенно без подготовки заговорили на нем же, хотя сроду его не знали!

– Ладно, отставить, – предпочел сменить тему Палваныч. – Это точно не твои радиотехнические фокусы? Я ведь знаю, ты учился в техническом вузе.

– Нет, на первых полутора курсах, которые я проучился, дырявить пространство и сбегать в сказочные миры не учили, – с печальным сарказмом сказал Лавочкин.

– Значит, это американские происки врага, – заключил Дубовых.

– Отчего же, товарищ прапорщик? А если оно само?..

– «Само»… – передразнил Палваныч, наклоняясь к лицу солдата. – Ты подвергаешь сомнению мои выводы? Выводы командира? А ведь я тебе, щегол, больше чем командир. Я тебе в нынешних условиях отец, мать и даже теща!

Дубовых скосил глаза к уху, силясь понять, что это он от себя услышал.

Коля с интересом наблюдал за подвигом прапорщицкого интеллекта.

– И меня, рядовой Лавочкин, по большому счету не интересует, как нас сюда и кто. Я, сынок, домой хочу. Сечешь?

– Секу.

– Вот. Вернуться бы… У тебя есть стоящие соображения?

– Товарищ прапорщик, похоже, нам нужно найти колдуна… – начал солдат, но командир прервал его:

– Ты, типа, издеваешься?! Давай еще к цыганке сходим!

– Нет, вы не так поняли! – отчаянно залепетал Коля. – Конкретного колдуна, Тилля Всезнайгеля.

Палваныч знал, о ком шла речь. Придворный волшебник королевства Вальденрайх помогал Лавочкину бегать от темного магического ордена… возглавляемого прапорщиком. Всего день назад! Запутанная история, но кто старое помянет…

– На кой нам твой Всезнайгель? – подозрительно спросил Дубовых.

– Он делал расчет, пытаясь выяснить, как мы сюда попали и можем ли вернуться. Это очень громоздкие вычисления. Надеюсь, он их закончит. Обязательно надо к нему попасть!

Слегка поразмыслив, Палваныч хлопнул Колю по плечу:

– Эх, рядовой. Салага ты, бритый гусь. Вот что значит первогодка! Не умеешь правильно поставить тактику стратегии. Главнейшей нашей целью является что? Определение места своего положения. А положение у нас интересное… Ага. Второй задачей будет поиск твоего колдуна. Ферштейн?

– Так точно, – без энтузиазма откликнулся Лавочкин.

Он подумал: «Наверное, это свойство всех начальников – добавить какую-нибудь очевидную мысль и нагло выдать твое предложение за свое».

– А раз «так точно», то хрен ли ты рассиживаешься? – осклабился прапорщик. – Вперед!

Коля испытал чувство наподобие ностальгии. Предыдущие двадцать два дня, которые он провел вне общества Палваныча, или, как его называли в полку, Болваныча, отучили солдата от командно-подневольного образа жизни. К хорошему привыкаешь быстро. Банально, но факт.

С неподобающим возрасту кряхтением Лавочкин встал и полез из оврага.

Сзади пыхтел Дубовых.

Овраг располагался у подножия холма, заросшего березками.

Шагов через пятьдесят рощица кончалась и начиналось поле. То самое, где шла ожесточенная битва.

Подразделения, полчаса назад показавшиеся путешественникам армиями, были куда скромнее: не больше шести десятков человек с каждой стороны. Один отряд выступал под оранжевыми штандартами. На них красовался герб – единорог, протыкающий брюхо медведя. Отряд противника защищал косо раскроенные голубые знамена с изображением медведя, ломающего хребет единорогу. Коля окрестил первых рогоносцами, а вторых медвежатниками.

Рогоносцы и медвежатники отличались друг от друга лишь цветами флагов. Большинство воинов было экипировано необычайно плохо: жалкое подобие меча, рваная кольчуга, деревянный щит. Лучники выглядели чуть солиднее, и лишь немногочисленная кавалерия действительно походила на профессиональную.

Ожесточенный бой подходил к концу. Медвежатники победно взвыли: рогоносцы дрогнули и начали отступление. К счастью россиян, не в рощу.

– Да… – протянул Палваныч. – Пожалуй, сейчас с расспросами лучше не соваться.

Рядом зашевелился куст. Прапорщик и солдат сразу же заприметили человеческую фигуру, прятавшуюся за высоким можжевельником.

– Руки вверх! – гаркнул Дубовых, краем сознания отмечая, что вновь кричит не на родном языке, а «хэнде-хохает».

Над кустом поднялись дрожащие руки.

– Встать! – скомандовал прапорщик.

Палваныч удовлетворенно хмыкнул: в можжевельнике скрывался дезертир. Темноволосый остроносый мужичонка в длинной кольчуге поверх холщовой рубахи испуганно смотрел на пленителей. Суетливые глазки метались от прапорщика к солдату и обратно. Мужичок, похоже, впал в ступор. Наверняка недоумевал, чего это он сдался двум безоружным странникам. Прапорщик счел его классическим трусом.

– Кто такой? – рявкнул Дубовых.

– Ференанд, – проблеял мужичонка.

– Фердинанд?

– Нет, Ференанд.

– По-моему, один хрен. – Прапорщик пожал плечами. – Из чьего войска сбежал?

– Барона фон Косолаппена[3]. – Дезертир гневно топнул. – Только не сбежал, а затаился в засаде.

– Угу, охотно верю, – тихо прокомментировал Лавочкин.

– С кем воюет твой барон? – продолжил допрос Палваныч.

– Мой барон? – Ференанд слегка улыбнулся. – С бароном Лобенрогеном[4].

– А при чем тут икра? – удивился Коля.

– Фамильная легенда об икринке, которая дала жизнь их роду. Во владениях ненавистного барона есть богатейшее озеро. А единорог на гербе…

– Хватит. – Прапорщик прервал экскурс в историю рыбовладельца. – Что за государство тут у вас?

– Откуда вы такие взялись?! – Ференанд вытаращился на россиян.

Люди, находящиеся почти в центре страны, не знали, где находятся!

– Откуда-откуда… От верблюда, – по-военному плоско сострил Палваныч. – Отвечай на поставленный вопрос, контра недобитая.

– Королевство Дробенланд.

– В честь феодальной раздробленности, – сообразил Коля.

– Нет, просто располагаемся на плоскогорье, – объяснил дезертир.

– Отставить географию, – отрезал прапорщик. – Нет! Отставить «Отставить географию». Далеко тут до этого, как его?..

Дубовых повернулся к Лавочкину, ища подсказки.

– До Вальденрайха, – не подвел парень.