в чёрной кожаной куртке и чего-то спросил. Беспардонно вырванный из потока мыслей, Аристарх ответил дерзко и даже вызывающе, а когда качок, возмутившись неожиданным нахальством, предложил махач, моментально, без разговоров, вломил верзиле в нос. Не думал ни секунды, просто ввалил, так сильно и резко, как только мог. Верзила, от неожиданного, хотя и недостаточно мощного удара, упал и изрядно удивился, отчего впоследствии отметелил Майозубова не слишком сильно.

По простой уличной логике получалось, что, вроде, как бы сам напросился, да и шкет повёл себя по-пацански, как тут не уважать. Однако и ответку дать нужно, что, собственно, уже другое — дело принципа и понятий. Где-то через полчаса Аристарх уже мог говорить, а его обидчик, которого звали Вован, по странной причине расчувствовался и предложил Майозубову денег на доктора, после чего они чуть снова не подрались. Аристарх отшвырнул деньги, крикнул, что он поэт, а не шваль продажная и схватился рукой за камень. Вован выжил в беспредельной бандитской среде, потому что умел быстро соображать и, прагматично успокоив Майозубова хлёсткой пощёчиной, спокойно спросил: «Чего же ты хочешь, шкет»?

— Драться хочу научиться, как ты, — успокоившись, ответил юный поэт.

— Тогда ходи в мой спортзал, там Санёк — отличный тренер по рукопашному бою, — справедливо резюмировал ситуацию немного польщённый Вован. За сим конфликт посчитали исчерпанным и в итоге у них даже завязались тёплые приятельские отношения, в основе которых, как ни странно, оказалась колоссальная разница в менталитете и некоторая странная общность. Как говорится, в каждом бандите есть немного поэта, и уж точно, в каждом поэте есть немного бандита. Нельзя утверждать, что отношения имели потенциал перерасти в дружбу, так как хлипкий мир беспредельных девяностых не оставлял на это времени, ведь все люди, да, что там говорить, вся страна, жили одним днём.

Где-то года через три, после того весьма эмоционального знакомства, Вована попытались убить за весьма крупное и довольно циничное кидалово. Ситуация приобрела значимость критической, так как обманутые люди, оказались совсем не простыми гражданами, жили исключительно по понятиям, не чурались крайних методов воздействия и всегда шли до конца. Так получилось, что Вован, ища нетривиальный и всеобъемлющий совет, обратившись к Аристарху, спросил: «Что мне делать»? Этот вопрос не имел никакого отношения к временной слабости, растерянности или страху, Вован был куда умнее своего бандитского образа, поэтому хотел найти нестандартное, а главное, правильное решение.

— Что бы ты сделал, Аристарх, на моём месте? — спокойно спросил он, глядя прямо в глаза.

— А ты много денег увёл? — вопросом на вопрос, ответил Майозубов.

— Знаешь, пожалуй, даже больше, чем до чёрта.

— Тогда бросай бизнес, имитируй своё убийство и вали с деньгами.

— У меня слишком много чего накопилось — рестораны магазины и прочее, так не получится, — задумчиво улыбнулся Вован.

— Не жадничай, жизнь-то дороже по итогу, да и вовремя уходить — всегда мудро.

— Пожалуй, тут, малец, ты прав жизнь дороже… И знаешь, больше не приходи в спортзал — это теперь опасно. Ну и прощай…

Через день нашли полностью сгоревшую машину авторитетного бандита с обугленным трупом внутри. Братва, крутившаяся вокруг Вована, картинно погоревала на похоронах, а потом, не без скандалов, поделила бизнес бывшего босса. В дальнейшем их безжалостно постреляли обманутые Вованом люди, а Аристарх, случайно узнавший детали произошедшего, написал очередной стих:

Уходят эпохи, сменяются лица,

Друзья пожирают друзей

А ты словно птица,

Не хочешь мириться,

Летя в ту страну, где теплей…

Поэт понимал, что Вован скорее всего жив и просто смылся, но для него это уже не имело никакого значения, тот кусок эмоциональный бытия оказался полностью прожитым и остался позади. Смысл имело лишь будущее, а будущее поэта — тернистый путь по планете Земля, в случае Аристарха — «Дерлямбовый путь».

Первого января величайший поэт наступившего тысячелетия вышел на улицу и направился в аптеку, где рассчитывал купить лекарство от похмелья. Новый год уверенно заявил о своих правах и вместе с этим пришло понимание того, что в ушедших девяностых осталось всё, что когда-то было дорого: спортивный зал, где он учился драться, Нина Николаевна — источник страсти, криминальный приятель и самое важное — вычурная идеология того времени. Полные надежд двухтысячные манили азартной новизной, а лихие девяностые оставили три шикарные вещи: молодость, престижную квартиру на Кутузовском и непрекращающуюся эрекцию.

Улица мгновенно освежила и Майозубов вместо того, чтобы идти в аптеку, направился в Макдональдс, во-первых, потому что почувствовал голод, а во-вторых, ничто так хорошо не оттягивает алкоголь, как эта неприхотливая «пластиковая» еда. Аристарх плотно поел в стенах популярного заведения и чуть было не уснул за столиком. Впрочем, Москва — не тот город, где тебя оставят в покое, Аристарха растормошила самоуверенная красавица Оля, она только что вышла с Киевского вокзала и уже тридцать минут считала себя коренной москвичкой. Оле недавно исполнилось двадцать два года, девушка имела весьма выдающуюся внешность самоуверенной красотки, средние вокальные данные, непомерные амбиции и болезненную потребность стать популярной певицей. Собственно, именно это её и привело в столицу России. В Москве жил один известный продюсер, с которым эффектная девушка случайно познакомилась в Киеве, на гастролях его популярной группы. Продюсер представился Константином, сводил в дорогой ресторан и нахально предложил близость. Она не особо ломалась, а тот конкретно обещал, так что её приезд в столицу России не стал неожиданным.

— Можно тут присесть, — напористо спросила Оля.

— А что, вокруг мало мест? — удивился зевающий Аристарх.

— Я хочу сидеть у окна, а свободное место у окна только за этим столиком.

— Тогда без проблем, — ответил молодой человек и даже подумал было уйти. Однако, очертания совершенной фигуры девушки вызвали соответствующую реакцию, а в случае с Аристархом, как вы хорошо понимаете, реакция оказалась чересчур заметна, поэтому молодой человек, оценивший деликатность произошедшего, временно передумал с уходом.

— Меня зовут Аристарх, и я поэт, — картинно представился он, чтобы чуть потянуть время.

— Я Ольга, — нехотя ответила девушка. Её не слишком интересовало данное знакомство, но поговорить с кем-то, пока ешь, показалось неплохой идеей. Более того, молодой человек не вызывал раздражения и стал первым с кем она познакомилась по прибытию в новый для себя город. Присутствовал и ещё один чувствительный момент, девушка приехала на сутки раньше оговорённого с Константином срока и ей требовалась недорогая гостиница или съёмная квартира.

— Где тут лучше остановиться на одну ночь, — прямо спросила она.

— Можешь у меня пожить, — спокойно ответил Майозубов.

— Я тебя, Аристарх, совершенно не знаю…

— Ты тут вообще никого не знаешь, — резонно парировал тот.

— И всё-таки, мне