— В Форби-Холл жила семья Кинестон, во всяком случае, так говорит мать Джин. Не забывайте, что это было годы и годы назад.

— Верно, — в грохочущем голосе Уэксфорда слышались нотки нетерпения, — миссис Примьеро родилась у Кинестонов и носила это имя сорок лет, пока не вышла замуж за доктора Ральфа Примьеро. Можно себе представить, как неодобрительно отнеслась к этому родня — напомню, дело происходило на смене столетий.

— А кем он был, практикующим врачом?

— Думаю, в некотором роде специалистом. Они приехали на жительство в «Дом мира», когда доктор вышел в отставку. Знаете, они были не такими уж обеспеченными людьми. Когда в тридцатых годах доктор умер, у миссис Примьеро на жизнь оставалось десять тысяч фунтов. Брак принес им единственного ребенка, который умер вскоре после смерти своего отца.

— Вы хотите сказать, что она жила в этой большой усадьбе одна? В ее-то возрасте?

Уэксфорд поджал губы, вспоминая. Вердену была известна феноменальная память шефа. Если ему что-нибудь казалось интересным, он стремился вспомнить об этом все.

— У нее была одна служанка, — сказал он, — ее звали, точнее, ее зовут, она еще жива — Алиса Флауэр. Поступая на работу, она была много моложе своей семидесятилетней хозяйки и служила при миссис Примьеро примерно до семидесяти лет. Настоящая старая служанка прежней школы. Как вы можете догадаться, при такой жизни они стали скорее подругами, чем хозяйкой и служанкой, но Алиса знала свое место, так что обращения «мадам» и «Алиса» сохранялись до последнего дня миссис Примьеро. Я знаю Алису только в лицо. Она приходила в город за покупками и была чуть ли не местным символом, особенно когда Пейнтер стал доставлять ее в «даймлере» миссис Примьеро. Вы помните, как выглядели няньки? Хотя вряд ли, слишком молоды. Ну, на Алисе всегда было темно-синее пальто и, что называется, «скромная» фетровая синяя шляпка. Они оба с Пейнтером являлись слугами, но Алиса — рангом выше его и держала себя соответственно, то есть она отдавала ему приказания, будто сама миссис Примьеро. Для своей жены и закадычных друзей он был Бертом, но Алиса называла его «скотиной». За глаза, как вы понимаете. В лицо она на такое не отважилась бы.

— Хотите сказать, что она его боялась?

— Некоторым образом. Она ненавидела его и возмущалась тем, что он там находился. Сомнительно, чтобы эта вырезка сохранилась.

Уэксфорд подошел к письменному столу и выдвинул нижний ящик, в котором хранил личные и полуофициальные вещи и всякие нелепицы, интересующие только его. Он не слишком надеялся найти то, что его интересовало на этот раз. Прежде, во времена убийства миссис Примьеро, полиция Кингсмаркхема размещалась в старом кирпичном желтом здании в центре города. Оно было снесено лет пять назад, и вместо него на окраине города появилась эта пугающая модернизмом глыба. Вырезка вполне могла затеряться при перетаскивании бумаг из высокого соснового письменного стола в нынешний лакированный из палисандрового дерева. Уэксфорд перебирал записки, письма, сувенирчики и наконец просиял от радости.

— Вот он, «бесчеловечный» собственной персоной. Хорош, если вам нравятся люди такого склада. Герберт Артур Пейнтер, бывшая четырнадцатая армия в Бирме. Двадцать пять лет, нанят миссис Примьеро в качестве шофера, садовника и разнорабочего.

Вырезка из «Санди планет». Обрамленная столбцами текста четкая фотография, на которой глаза Пейнтера смотрят прямо в объектив.

— Забавно, — сказал Уэксфорд, — что он всегда смотрел вам прямо в глаза. Предполагается, что это должно означать честность, если вы когда-либо слышали о таком вздоре.

Берден должен был когда-то видеть этот снимок, но напрочь его запамятовал. С фотографии смотрело крупное, добротно сделанное лицо с прямым, хотя и несколько мясистым носом, расширяющимся к ноздрям. Пейнтер обладал толстыми, в виде «лука амура» изогнутыми губами, которые на мужском лице являли собой этакую пародию на женский рот. Высокий спокойный лоб и короткие, круто вьющиеся волосы. Волны волос так плотно завивались, что казалось, будто они до боли натягивают кожу черепа.

— Он был высок и хорошо сложен, — продолжал Уэксфорд, — лицо как у породистого перезревшего мопса. Согласны? Во время войны он служил на Востоке, но зной и лишения не оставили на нем заметного следа. У него оказалось такое же блестящее здоровье, как у графской лошади. Простите за использование всех этих животных метафор, но Пейнтер и был подобен животному.

— Как же миссис Примьеро решилась взять его?

Уэксфорд взял у него из рук вырезку, мгновение смотрел на нее, потом сложил.

— С того времени, как умер доктор, сказал он, — до 1947-го миссис Примьеро и Алиса старались поддерживать участок в порядке, тут и там выдирая сорняки, позволяя появление мужчины в доме, только когда требовалось укрепить полку. Можете себе представить вещи такого рода. У них была целая вереница женщин из Кингсмаркхема для помощи по хозяйству, но все они рано или поздно уходили работать на фактории. Участок начал приходить в упадок и разрушаться. Неудивительно, если учесть, что к концу войны миссис Примьеро было почти восемьдесят пять, а Алисе около семидесяти. К тому же, даже не принимая во внимание возраст, миссис Примьеро никогда не занималась хозяйством сама — ее к этому не готовили. Да она не отличила бы пылесос от салфетки.

— Немного мегера, да?

— Она была такой, какой Бог и окружение ее сделали, — печально, но с намеком на иронию ответил Уэксфорд. — Я до смерти ее не видел. Она была упрямой, немного, как сейчас говорят, реакционной, склонной к самовластию и абсолютным монархом по отношению ко всему, что находилось под ее присмотром. Приведу пару примеров. Когда умер ее сын, его жене и детям пришлось очень туго. Миссис Примьеро решила помогать им финансами, однако только на своих условиях. Семья вынуждена была переехать к ней, ну и так далее. Все же нужно признать, что вести два хозяйства она себе позволить не могла. Еще одно дело — она оказалась очень ревностной богомолкой. Когда миссис слишком состарилась, чтобы посещать церковь, то настояла, чтобы ее место заняла Алиса. Своего рода «мальчик для битья». Но были у нее и свои привязанности. Она обожала внука Роджера. И у нее был близкий друг, но об этом позже. Как вы знаете, после войны наблюдалась острая нехватка жилья и масса проблем с прислугой. Миссис Примьеро была умной старой женщиной, и она думала о том, как можно использовать одно для решения другого. На территории «Дома мира» стоял каретный сарай, и под крышей его было что-то вроде сеновала. Вместо кареты сарай приютил вышеупомянутый «даймлер». После смерти доктора ездить на нем было некому: нет нужды говорить, что миссис Примьеро за руль не села бы, Алиса тоже не умела водить машину. Имелось немного драгоценного бензина, но его хватило бы только на то, чтобы съездить за покупками да раз в неделю прокатить парочку своих «дорогих» но окрестным дорогам.

— Значит, Алиса все-таки была больше подругой? — вставил Верден.

Уэксфорд с важностью произнес:

— Служанка может сопровождать леди, если та собирается выехать. Как бы то ни было, миссис Примьеро поместила в «Кроникл» Кингсмаркхема объявление о молодом крепком мужчине, желающем работать в саду, следить за автомобилем, водить его и исполнять другие поручения за квартиру и три фунта в неделю.