За два переулка от таверны «Затопленный угорь» в небольшом домике, срубленном из носовой части судна под названием «Маленький капитан», появлялся на свет еще один ребенок.

– У тебя отлично получается, Матильда, – говорил мужчина своей жене. – Просто великолепно.

Мужчина курил старую трубку, украшенную резными китами и рыбами, но она то и дело выпадала у него изо рта. Он нервничал. Никогда прежде ему не доводилось принимать роды. Но единственная повитуха в деревне была сейчас в доме капитана, поэтому все зависело только от него.

– Ты почти справилась, – сказал он жене с теплой улыбкой.

Она улыбнулась в ответ. Они хотели ребенка больше двадцати лет, и вот наконец их мечты сбывались. В отличие от капитана Бритта, им было все равно, кто появится – мальчик или девочка, лишь бы малыш оказался здоровым, счастливым и был любим своими родителями.

Прошло еще два часа. Матильда измучилась и ослабла, но благодаря поддержке своего мужа она не сдавалась. Наконец на исходе третьего часа Матильда родила. Дом погрузился в тишину.

– Харойльд, – спросила она, – это мальчик или девочка?

– Девочка, – печально ответил он.

Матильда засмеялась:

– Ты говорил, что тебе все равно, кто родится. Но я знала, что ты хотел сына. Мужчины всегда хотят сыновей.

– Дело не в этом, – произнес ее муж. – Она… – он медленно поднял малышку. Девочка не двигалась.

– Ох, Харойльд, – выдавила Матильда. – Только не это.

– Мне так жаль, Матильда, – завернув тельце ребенка в желтое одеяло, он подошел к жене.

– Какая красивая, – сказала Матильда.

– Она прекрасна, как северное сияние, – согласился Харойльд. Он нежно погладил холодную щечку малышки большим пальцем и слегка покачал ее. И хотя она уже была мертва, ему очень не хотелось отпускать свою единственную дочь.

Седьмая дочь капитана

Десять лет спустя

– Ага! – сказала Уна Бритт. – А вот и мой нож из китового уса.

Она наклонилась и подняла с земли длинную палку. У всех великих капитанов северных морей были ножи из китового уса. Так говорил ее отец. Свой он носил на поясе, крепко обмотанным веревкой, и доставал, только когда собирался нанести смертельный удар.

– Так, куда это подевался мой корабль? – оглядев гавань, Уна различила силуэт «Отважного леопарда», покачивавшегося на волнах. Судно принадлежало ее отцу, но сейчас она представляла, что оно – ее. – Пошли, Гилберт, – сказала девочка игрушечному коту, сидевшему у нее на плече. – Пора на борт. А то опоздаем на Великую охоту.

Однако Уна не сделала ни шагу в сторону корабля. Вместо этого, оставаясь на месте, она стала представлять, как садится на борт. Она вскарабкалась по воображаемой доске и посмотрела в морскую даль, представляя себя на месте своего отца, когда тот отправлялся на Великую охоту.

Во время Великой охоты по одному кораблю от каждого северного поселения выходили в сторону Ледяных земель: места настолько холодного, что если пробыть там достаточно долго, то море вокруг замерзнет и можно будет подняться на вершину мира. Каждая команда охотилась на кита. Если животное удавалось поймать, его разрубали на куски и везли обратно в деревню, где что только из него ни делали. Мясо и китовый жир шли в пищу. Зимой одна миска похлебки из такого жира давала взрослому человеку сил на неделю. Китовая ворвань и воск жировых тканей использовались в лампах и свечах, которые горели ровно и ярко всю ночь. А китовый ус отправляли на юг, где из него делали корсеты и зонты для жительниц южных земель.

Великая охота была очень опасным занятием: во время каждого такого рейса одно из десяти судов обязательно тонуло, и только половине экипажей удавалось поймать китов. Но, несмотря на то что шанс потерпеть неудачу был очень высок, отец Уны неизменно возвращался с добычей, год за годом. Это был рекорд, побить который больше никто не смог.

– Эй, Гилберт, – крикнула Уна своему вязаному коту. В северных морях при каждом корабле жил кот. Никто не знал, откуда они берутся, но в какой-то момент между составлением планов и установкой руля кот обязательно появлялся на палубе и оставался на судне, пока оно не прекращало свое плавание.

Уна слышала одну южную поговорку: «Капитан идет ко дну вместе с кораблем»1. Но здесь, на Севере, в море тонул кот, а капитан первым садился в шлюпку.

– Эй! – снова крикнула девочка. – Кит! Я вижу кита. Мы должны пойти за ним. Но не шуми, – предупредила она игрушечного кота. – Мы же не хотим, чтобы зверь разозлился.

Уна присела и поползла по черному песку, покрывавшему побережье Нордлора. Она уже почти поймала воображаемое животное, но тут кто-то наступил на конец ее палки и разломил ее надвое.

– Ой! – раздался голос, в котором, однако, не было ни капли сожаления.

Мысли Уны неохотно вернулись из Ледяных земель обратно в деревню Нордлор. Она подняла глаза, и сердце у нее упало. Перед ней стояли шесть ее сестер: Ина, Берит, Сиссель, Трин и двойняшки, Онка и Плонка.

Уна отбросила сломанную палку и поднялась.

– Что вы здесь делаете?

Ее сестры никогда не выходили на берег. Именно поэтому Уна проводила тут почти все свое время.

– Мы пришли за тобой, – сказала Ина. – Мама с папой приглашают нас на ланч.

– И мне тоже можно пойти? – спросила Уна. Она не верила своим ушам. Обычно, когда ее семья выходила куда-то на ланч, ее заставляли сидеть дома в одиночестве.

– Наверное, они хотят сказать нам что-то важное, и нужно, чтобы все мы при этом присутствовали.

Уна стряхнула черный песок со своей одежды. Она уже хотела уйти, когда одна из сестер заметила игрушечного кота, торчавшего из кармана Уны.

– А это что? – сердито спросила Берит.

– Это морской кот, – ответила Уна. – Его зовут Гилберт.

– Как по мне, так это просто старый сухопутный кот.

– Вовсе нет. Посмотри на его глаза. Они голубые, и в них плещутся волны.

– Где ты вообще его взяла? – спросила Сиссель.

– Могу поспорить, что она достала его из мусорного ведра, – сказала Онка. – Из очень большого вонючего мусорного ведра.

– Или сделала сама, – поддержала ее со смешком Плонка. – Тогда понятно, почему он так плохо сшит.

– Гилберт хорошо сшит, – возразила Уна. – Он идеальный.

– Правда? – спросила Берит. – Дай-ка взглянуть.

И прежде чем Уна успела отступить, Берит схватила Гилберта и вырвала его из ее рук. Потом она оторвала ему одно ухо.

– Перестань! Ты порвешь его, – воскликнула Уна.

Она попыталась схватить кота, но Онка с Плонкой помешали ей сделать это.

– Если бы он был хорошо сшит, то так