Убейте меня валирской картошкой, почему она такая маленькая⁈ Я ведь приказал ей вырасти до размера обыкновенной столовой ложки. Тогда почему она… такая? Даже не чайная, а ещё раза в два меньше.

Сантиметров шесть в длину.

И, что самое обидное, совершенно не хочет меняться, как бы я не напрягался. Проклятье… видимо, придётся пользоваться такой, пока не восстановлю свои силы. Но они, хотя бы, есть, и я их ощущаю. Пусть и очень слабо.

Ладно. И золотая ложка, несмотря на размеры, всё равно у меня осталась. Так что нужно радоваться хотя бы этому.

Квантовая зелёная фасолинка могла лишить меня всего. Но оставила самое главное. На том ей спасибо.

— Эй, Баринов, это что ещё за хрень? — рассмеялся тот парень, что сидел во главе стола. Большой, с кудрявыми рыжими волосами. На лицо ему кто-то просыпал под сотню веснушек. — Ты откуда эту зубочистку достал, придурок долбаный?

Стоп, это он мне?

Я поглядел по сторонам. Все взоры устремлены на меня, люди молчат. Ну да, точно мне. Даже в памяти что-то отозвалось на эту фамилию. Получается, она моя. А значит…

— Зубочисткой ты в своих жёлтых зубах ковыряешься, жирдяй, а это — золотая ложка, — произнёс я и гордо воздел прибор над собой.

Кажется, я сказал что-то не то. Потому что реакция присутствующих за этим последовала довольно странная. Все заулыбались, кто-то вообще рассмеялся. В общем, поднялась суматоха.

— Охренеть, вот он выдал!

— Что это с ним?

— Жить, походу, надоело…

Вот только рыжий смеяться совсем не хотел. Сначала он опешил и молча глядел на меня секунд пять, а потом состроил такую злобную мину, что, казалось, сейчас веснушки отвалятся от натуги.

— Что ты сказал, мразь… — чуть ли не зашипел жирный и медленно поднялся со своего стула. Два парня, что сидели по бокам от меня — разбежались в разные стороны. Девушки, сидящие напротив, отодвинули стулья. Теперь между мной и рыжим не было никого.

Хм…

Судя по всему, теперь он хочет со мной подраться!

Интересная ситуация, конечно. Я ведь только в новое тело попал, а уже спустя минуту конфликтная ситуация. Мде-е-е…

Ну, чего уж сделаешь? Придётся драться. Судьба, видимо, такая. Потому что по-другому я ответить рыжему не мог, он ведь меня придурком обозвал, а великий артефакт — зубочисткой. А мне что, терпеть?

— Ублюдок… я сжалился, и впустил тебя к себе домой. Тебя, нищеброда, позорящего аристократическую кровь. А ты этим мне решил отплатить? — жирный медленно приближался, шагая вдоль длинного стола.

— Да ладно, мы ж его так, поиздеваться позвали, — писклявым голосом сказала девушка с тоже рыжими волосами. Она подошла к жирному сзади и положила руки на его покатые плечи. — И без драк, ты ведь обещал, Ярик. Нам ведь от отца потом достанется.

— Свали!

О, а они так похожи. Волосы, лицо. Брат с сестрой, должно быть. Если выкачать из жирного килограмм сорок и отрастить ему волосы — один в один получится!

— Да-да, Оля, свали. Не порти нам шоу! — произнёс какой-то парень, что стоял по другую сторону стола и пристально наблюдал за происходящим.

Что же в это время делал я?

А я просто сидел на своём месте с золотой ложкой в руках и разглядывал еду. Такая аппетитная на вид, чёрт… а я голодный, как не знаю кто. Будто неделю ничего не ел. Впрочем, это недалеко от правды. Судя по моим тоненьким ручкам — вешу, в лучшем случае, как половина от рыжего.

Да и в целом моё состояние — так себе. Энергия внутри хоть и ощущается, но о-о-чень слабо.

Со всем этим срочно надо что-то делать. Для начала проверить, блюда какого ранга я могу съесть, чтобы стать сильнее, и от этого уже отталкиваться. Надеюсь, всё-таки, что ситуация не аховая, и хотя бы пятый ранг это тело воспримет.

— Ярик! — вопит Оля и я замечаю, как в меня летит здоровенный кулак.

Глава 2

/За час по переселения/

Женя Баринов сидел на коричневом кожаном кресле в дальнем углу гостиной. Он посильнее вжался в сидение и погрузился в просмотр ленты новостей на телефоне. Старался не привлекать к себе внимания. Молился, чтобы его не заметили.

Он аккуратно поглядывал на веселящихся под музыку одноклассников, а особенно на длинноногую девушку по имени Юля.

Юля была хороша. Она нравилась Жене ещё с начальной школы. Оно и не удивительно, нравиться там было чему. Модельный рост, от природы пухлые губы, аккуратно подведённые блеском. Длинные каштановые волосы, заплетённые в узорчатую косу. Но самое главное — это, конечно, Юлины ноги.

Осознавая своё главное достоинство, девушка умело его подчёркивала. Носила исключительно короткие юбки, либо облегающие штаны. Юля с детства занималась гимнастикой и прочими видами спорта. Видимо, это и поспособствовало её загадочной, женственной походке. Она передвигалась по школьным коридорам так, будто идёт по подиуму. Ритмично шевелила округлыми бёдрами, чем привлекала внимание окружающих.

А ещё Юля любила улыбаться. И когда делала это, то возле рта появлялись еле заметные, но придающие лучезарности ямочки.

Она, кажется, ещё ни разу не улыбалась Жене. По крайней мере потому, что он всегда в этот момент отворачивался. Боялся встретиться с девушкой взглядом, потому что случись это — Баринов бы не пережил. Стоило Юле хотя бы пройти рядом с ним, парнишка уже начинал задыхаться от волнения.

Поэтому, разговор с Юлей для Жени был тем, чего он больше всего на свете желал, но в то же время и тем, чего он больше всего боялся.

Мысли о своей недостижимой любви вогнали парня в ещё большую тоску. Поначалу он наслаждался мыслями о красоте Юли, но очень быстро вспомнил, кто он такой, и какие у него шансы. Никаких. Даже, можно сказать, отрицательное значение. Ведь парнишка прожил на свете уже семнадцать лет и за столь продолжительное время убедился окончательно, что ничего путного из него не выйдет.

Тщедушное тело, полное отсутствие хотя бы минимальной уверенности в себе. Не шибко развитый интеллект, нулевая социализация. И многое, многое другое. Единственный счастливый билет, который Жене удалось вытянуть у судьбы — это его статус.

Семья Бариновых была в числе аристократов. Правда, и этот билет оказался изрядно помятым. Несмотря на аристократическое происхождение, Бариновы сейчас находились в глубокой, кхм… в глубоком кризисе.

Денег еле хватало на выживание, и с каждым днём положение лишь ухудшалось.

В общем, в конце тоннеля не брезжило даже искорки света. Там было темно, как в ту самую