– Это была буря, Джун.

Чтобы точно определить ущерб, я осторожно провела кончиками пальцев по боковым краям картины и остановилась, когда обнаружила под ней еще один холст.

– Здесь еще одна картина.

– Художники часто рисовали картины поверх других, чтобы сэкономить на стоимости нового холста.

– Я не это имею в виду, – сказала я, пытаясь показать Блейку свою находку. – Под ним еще один холст. Она не перекрашена, это две картины.

– А что на второй картине? – Блейк подал мне свой телефон, и я повернула его, чтобы посветить между двумя холстами.

– Кажется, какой-то сад, – сказала я, когда узнала некоторые цветы и забор. – Я вижу что-то вроде кустов сирени или роз. Но трудно сказать точно, слишком темно. Постой. – Мое сердце забилось быстрее. – Ты можешь посветить сюда телефоном?

– Конечно. – Блейк снова взял телефон и направил луч света на то место, которое я показала ему. Одной рукой я придерживала поврежденную раму, а другой очень медленно просунула кончики пальцев между двумя полотнами и вытащила пожелтевшее письмо.

– Видимо, картина использовалась как тайник, – пробормотала я, рассматривая нераспечатанный конверт. Нервное возбуждение охватило меня.

Сколько лет было письму? Кто его написал?

Блейк глубоко вдохнул.

– Просто положи письмо обратно.

Изумленная, я посмотрела на него.

– Ты это серьезно?

– Кто бы его ни спрятал, он что-то задумал, Джун.

– Но это же не причина, чтобы не читать его.

Блейк, по-прежнему прислонившись спиной к облупившейся стене, направил свет своего мобильного телефона на меня.

– Для тебя это невозможно, не так ли?

Я моргнула.

– Что?

– Оставить здесь письмо непрочитанным.

– Ты действительно хочешь, чтобы я это сделала?

– Ты вообще можешь это сделать? – вызывающе спросил Блейк. Я раздраженно посмотрела на него. Это было серьезное требование, или он просто хотел подвергнуть меня испытанию?

– Конечно, я могу, – уверила его я, потому что не хотела быть той излишне любопытной девушкой, которой он, очевидно, считал меня.

– Хорошо.

– Что «хорошо»?

– Мы просто оставим картину вместе с письмом и заберем свечи из зимнего сада. – Каждая клеточка моего тела сопротивлялась этому предложению. Я не понимала, как можно так просто устоять перед искушением узнать больше. Не сразу отреагировав на слова Блейка, я услышала, как он тихо рассмеялся.

– Хорошо, открывай его, – милостиво согласился он. – Прежде чем лопнешь от любопытства.

– Я не лопну от любопытства.

– Ты скоро взорвешься. И ты уже достаточно позаботилась обо мне с моими травмами, Джун. Так открывай чертово письмо.

Не зная, быть благодарной или огорчаться, я сунула указательный палец под язычок и осторожно разорвала старый конверт. Появился плотно исписанный лист бумаги. Сразу же я заметила размашистую подпись в конце письма.

– Боже мой, – выдохнула я.

– Что это?

– Письмо от сэра Уинстона Уинтерли.

– Покажи, – сказал Блейк.

Я поднялась и встала рядом, чтобы вместе с ним прочитать строки, написанные от руки темными чернилами на старой бумаге:

– Ничего себе. Твой предок убил священника, – мрачно подытожил Блейк, пока я все еще пыталась переварить прочитанное.

– Судя по всему, после того, как священник в ярости зарезал возлюбленную сэра Уинтерли, – возразила я, снова бросив взгляд на исповедь, которая, по-видимому, была записана незадолго до собственной смерти. При этом я снова прочитала одну строчку: «Человек по природе своей ненавидит то, что не в состоянии понять». Инстинктивно я почувствовала, что имел в виду сэр Уинтерли.

– Думаешь, он этим намекал на магические способности? Может быть, Дебора Уинтерли и ее дочь были зелеными?

Однажды мне это уже приходило в голову. Мысль об этом была захватывающей, потому что это означало бы, что магическая способность отличать ложь от истины была в моей семье в течение нескольких поколений.

Блейк пожал плечами.

– Возможно. – Было ясно, что ему не особенно хочется углубляться в эту тему со мной, и я не понимала, как он может оставаться равнодушным ко всему этому.

– Почему тебя это не интересует? – немного резче спросила я.

– С чего ты взяла, что меня это не интересует? – грубо ответил он.

– Ты выглядишь таким равнодушным.

Блейк провел рукой по щеке.

– То, что я принимаю существование проклятия, еще не значит, что я поддерживаю тебя в этом, ясно?

– Ладно, – упрямо ответила я. – Что нам теперь делать с письмом?

– Просто верни его на место.

– Вернуть на место? Теперь мы знаем правду, Блейк!

– И что это означает? – Свет телефона падал на его лицо, освещая только одну половину.