на ужин? Заедем за готовой едой?

– Ни в коем случае! Я не успокоюсь до тех пор, пока не приготовлю что-то своими руками. Я слишком долго слушала мамины замечания, чтоб сейчас отказываться от возможности самостоятельно постоять у плиты.

– У тебя впереди целый год.

– Энн, но завтра я точно не откажусь не готовки.

– Как скажешь.

***

Первый раз за долгое время я просыпаюсь и чувствую запах еды, витающий в воздухе. Мне хочется улыбаться, предвкушая этот день. Встав с кровати, подхожу к окну и открываю шторы, впитывая в себя утренние солнечные лучи, проникающие сквозь стекло.

– Доброе утро, красотка, – Лика достает что-то из духовки и ставит на столешницу.

– Доброе утро, ты сегодня рано.

– Не могла пропустить завтрак. Что у нас сегодня?

– Блинчики, пирог и зеленый чай с лимоном.

– Кофе?

– Ни в коем случае. Даже не думай перебивать вкус моей еды своей черной жижей.

– Он не так плох, как ты говоришь.

– Поэтому ты жалуешься на его вкус каждое утро.

– Единственный способ заставить себя проснуться, – я пожимаю плечами и тянусь за куском пирога.

– Стоп! Я сама! – Лика отрезает ровный кусок и кладет мне его на тарелку, украсив шариком мороженого.

– Ты уверена, что это вообще можно есть на завтрак без страха получить углеводную кому?

– Пока есть время делаю все, что хочу. Наслаждайся.

Убравшись после завтрака, принимаю ванну, используя почти каждую новую купленную баночку. Не знаю, зачем, но мы с Ликой покупаем все понравившиеся средства в удвоенном количестве, хотя это имеет смысл, чтоб не считать, кто сколько использовал.

Высушив волосы, беру телефон в руки и почти сразу же получаю оповещение о групповом звонке от Алекс.

А. – Посмотрите, кто приехал!!!

Алекс и Мика выглядят как две противоположности. Там, где у первой пробегает тысяча эмоций в секунду и по лицу сразу понятно, что она думает, у второй абсолютный штиль, который, кажется, когда-то обязательно должен смениться штормом.

– Привет! Когда вас ждать?

А. – Мика говорит, что через час готова выезжать.

Мика даже не обращает внимания на ту бурю, что происходит вокруг нее. Ее спокойствию можно только позавидовать. Интересно, она не говорила, что регулярно была в городе и проводила со мной время? Она вообще хоть что-нибудь расскажет Алекс?

А. – Почему Лика не присоединяется к звонку? Где она?

– Пошла в душ, чтоб не тратить время вечером. Мы же идем сегодня в клуб?

А. – Конечно!

***

Отметив нашу встречу с подругами, мы перемещаемся в полюбившийся нам еще с первого курса клуб. Это место я сознательно избегала все лето, чтоб не нарваться на ненужные мне воспоминания. Достав из сумочки телефон, делаю селфи с подругами на фоне здания и сразу же загружаю его в социальные сети. Выложив фото, испытываю странные эмоции от оживления своей странички после перерыва в несколько недель. Не знаю, на что я надеялась, ведь Зак этого фото, скорее всего, не увидит и вряд ли окажется рядом. Даже не знаю, хочу ли я, чтоб он был здесь. С одной стороны, мое сердце еще неспокойно, а с другой – этот вечер только наш.

После нескольких коктейлей мы перемещаемся на танцпол и именно в этот момент мне становится до тошноты одиноко. Среди сотни людей рядом со мной я испытываю всепоглощающую печаль. Где грудь, в которой я могла прижаться спиной? Где руки, которые могла бы меня обнять? Где губы, которые обязательно бы прикоснулись к моим?

Пытаясь совладать со своими эмоциями, переключаю свое внимание на играющие песни. Сначала мысленно, а потом в полный голос подпеваю, позволяя музыке проходить сквозь меня. От кончиков волос и до ногтей я пропитываюсь звуками и запахами этого вечера. И если Алекс и Лика думают, что мне весело, то Мика единственная, кто сморит на меня и ждет, когда я остановлюсь. Она самая миниатюрная их нас, но дольше всех остается трезвой, контролируя ситуацию вокруг. Я даже не осматриваюсь вокруг, оценивая обстановку, выделяя возможные риски или возможности.

Зак

Синяки по всему телу ноют и напоминают мне о прошлых выходных, у каждого из нас свой способ избавиться от напряжения. Пока учебный год не закончился, мне удавалось контролировать свою агрессию, избавляясь от нее во время игры на поле, но с наступлением лета эта возможность пропала, а простых пробежек и занятий на турниках мне мало. Поэтому несколько недель назад я впервые спустился по той лестнице и принял участие в боях. Хоть там почти нет никаких правил, я все же попросил не бить по лицу, не по тому, что мне его жалко, а по тому, что мне не нужны лишние вопросы. Ни от родителей, ни от друзей. Как я уже говорил, каждый из нас имеет свой способ избавиться от стресса, например, Кен раньше участвовал в гонках, это была его почти легальная возможность, чем моя хуже?

Несмотря на то что Энн и удалила меня из своих подписчиков и заблокировала мою страницу, я все равно вижу то фото, что она выложила несколько минут назад. Телефон Кена мгновенно тяжелеет в моей руке, а я испытываю неизмеримое желание телепортироваться и оказаться рядом с ней. Я слишком давно ее не видел, чтоб позволить себе пропустить возможную встречу с ней. Но я все равно остаюсь сидеть на месте, чтоб ничего не испортить. Хотя, как вообще можно что-то испортить, если этого “что-то” и нет? Кен бросает мне банку пива, подходит и смотрит на экран.

– Пойдешь к ней?

– Не сегодня.

– Почему?

– Через несколько дней начнется учеба, я думаю, Энн и так часто будет меня видеть.

– Думаешь, она будет снова с тобой?

– Не знаю.

– Ой, да ладно. Ты же такой прекрасный принц! Конечно, она будет с тобой. Как она вообще могла тебя бросить, ничего не объяснив? Забудь ее.

– Ты противоречишь сам себе.

– Наплевать на нее. Кругом много других классных девчонок.

– Ты не понимаешь.

– Единственное, что я понимаю, это то, что нельзя позволять женщинам залезать тебе под кожу.

– Ага, лучше просто трахаться с ними, не зная, как их зовут.

– Ну, вообще-то я знаю, как зовут Мел. Этого достаточно, чтоб она была рядом и не лезла, куда ей не надо.

– Отвратительно.

– Ты просто ханжа. Еще и с разбитым сердцем.

– Да пошел ты!

– Не горячись. Мы вполне можем найти тебе какую-нибудь приятную цыпочку, после которой ты забудешь про Энн на раз-два.

– Просто отвали.

– Страдалец.

– Ты жалок. У меня хотя бы есть сердце.

– Зато мне его никто не разобьет. Никто не может уничтожить то, чего