— Осберт, — с улыбкой отозвался Александр, — вы поистине кладезь ценных сведений. — Он нахмурился, гадая, насколько далеко можно зайти в порыве откровенности, и в конце концов решил проявить благоразумие. — Дружище, денег у меня хватает, так что в случае финансовых затруднений буду счастлив оказать вам услугу.

Выслушав его, Осберт Уинфилд проявил себя как истинный чиновник на службе колониального правительства.

— Признаться… — он откашлялся, — я кое-что задолжал банку…

— Тысячи фунтов хватит, чтобы умилостивить кредиторов?

— О, безусловно! Какая щедрость! Неслыханная щедрость!

Почти не церемонясь, довольный собой Александр выпроводил его. Он только что купил первого солдата для будущей армии слуг, пополнять которую намеревался из числа чиновников и членов обеих палат парламента Нового Южного Уэльса.

* * *

Так Александр Кинросс стал полноправным владельцем 320 акров превосходных земель, в том числе участка по берегам реки, которая теперь фигурировала на картах земельного управления как река Кинросс, а также десяти тысяч акров склонов и вершины горы с водопадом в придачу. Последние были куплены на торгах по десять шиллингов за акр. Александр получил лицензию золотоискателя и разрешение вести поиски на своей реке, благодаря чему казна Нового Южного Уэльса пополнилась 5321 фунтом стерлингов и еще одним фунтом пошлины. А еще новоиспеченный землевладелец узнал, что в случае обнаружения золота на своем участке имеет исключительные права на его добычу, поскольку и земля принадлежит одному ему.

В августе 1872 года Александр снова отправился в Хилл-Энд, к Руби, расставшейся с сыном и потому безутешной. Впрочем, Александру она обрадовалась.

— Еще года два поживу в Хилл-Энде — и хватит, — объявила она однажды вечером, покуривая сигару в постели в Голубой комнате. — Пожалуй, в Галгонг переберусь — вроде бы он еще держится. А когда оттуда все разбегутся, что дальше?

— На твоем месте я бы об этом не беспокоился, — заявил Александр и сменил тему: — Руби, познакомь меня с Сун Чжоу.

— С Сун Чжоу? Зачем?

— У меня к нему есть деловое предложение, а если дело выгорит, то и к тебе.

Уже хорошо зная вкусы Руби, при встрече с Сун Чжоу Александр не удивился: его новый знакомый ростом шесть футов был светлокожим красавцем лет сорока. Контору он обустроил при пивоварне, носил только китайскую одежду, но не мешковатое грязное рванье, как вездесущие носильщики-кули. Длинный халат Сун Чжоу был сшит из блестящего сапфирового шелка и расшит цветами, под ним виднелись узкие синие шелковые брюки и вышитые туфли.

— Я мандарин, — пояснил Сун Чжоу, усаживая Александра в изящное лакированное кресло. — Родом из города, который вы называете Пекин, там судьбе и было угодно лишить меня чинов и привилегий. Вот почему Ли говорит на мандаринском наречии и будет выдавать себя за китайского князя, даже если в школе встретится с другими китайцами. А колониальный английский выговор — последствия общения с гувернанткой. Но так или иначе, скоро Ли научится чисто говорить по-английски.

— Ваш английский безупречен. Что привело вас в Новый Южный Уэльс? — спросил Александр.

— Леденящий ужас перед чумой, которую распространяет в Китае британская Ост-Индская компания, — опиумом, — ответил Сун Чжоу. — Не желая пресмыкаться перед британскими посланниками, я выбрал иной путь и покинул страну в поисках золота.

— И что-нибудь нашли?

— Достаточно, чтобы начать свое дело. Моя пивоварня, прачечная, пансионы и рестораны приносят солидный и постоянный доход, хотя богатством это не назовешь. — Он вздохнул. — В Хилл-Энде золота больше нет, и в Галгонге тоже. Софале конец. Трудно и опасно быть китайцем-золотоискателем, сэр.

— Просто Александр. Продолжайте, пожалуйста, мистер Сун.

— Просто Сун. Видите ли, Александр, китайцы редкостно трудолюбивы и бережливы. Но чужаков нигде не любят: те, кто не похож на местных жителей и не говорит на их языке, становятся мишенью для насмешек мужчин и женщин, которые либо не умеют упорно трудиться, либо не ценят деньги, заработанные тяжким трудом. Нас, китайцев, ненавидят — и это еще мягко сказано, поверьте мне. Нас избивают, грабят, даже мучают, иногда убивают. Британское правосудие нас не защищает, полицейские — наши самые злостные мучители. Как видите, за возможность искать золото приходится слишком дорого платить — особенно таким людям, как я, обладающим другими способностями и деловой хваткой. — Сун развел руками с длинными ухоженными ногтями. — Руби говорила, у вас ко мне предложение.

— Да, но предупреждаю: речь идет о поисках золотоносного песка, по крайней мере вначале. Месторождение еще не открыто. Я наметил один участок в безлюдном районе к юго-востоку от Батерста, возле притока Аберкромби, который не постеснялся назвать рекой Кинросс. — Александр поднял брови и усмехнулся. — О своей находке я не хочу говорить никому, кроме помощников-китайцев. Видите ли, я бывал в Китае, немного говорю по-китайски и умею ладить с вашими соотечественниками. — Не удержавшись, он спросил: — А как этому научилась Руби?

— Ее двоюродный брат прожил в Китае десять лет. Его зовут Айзек Робинсон, сейчас он живет на острове Норфолк. Раньше он перевозил оружие и опиум на американском клипере, который затонул в Южно-Китайском море. Айзека спасли какие-то монахи-францисканцы и привезли к себе в монастырь на полуострове Шаньдун. Но монашеская жизнь приелась ему, он попал в переделку и бежал. По пути из Китая к новому дому он заехал в Хилл-Энд к Руби, с которой они очень дружны. Наверное, из-за привязанности к брату ее и потянуло к китайцам. — Сун поднялся, сунул кисти в широкие рукава халата и принялся вышагивать туда-сюда. — Александр, предложение чрезвычайно интересное, щедрое и соблазнительное. Назовите ваши условия.

— Все, что мы найдем, мы поделим пополам: половину вам, половину мне. Вы из своей доли будете оплачивать работу других китайцев, которых привезете с собой. Я из своей доли буду платить Руби за то, что она свела меня с вами. — Не сводя глаз с Сун Чжоу, Александр откинулся на спинку кресла. — Если месторождение не обманет мои ожидания, вокруг него быстро вырастет город. И у вас появится шанс заняться торговлей, а у Руби — открыть постоялый двор лучше здешнего. Сун, мне в одиночку не удержать в кулаке будущий город. Но если мы будем действовать сообща, с прииска нас никому не выжить.

— А вы все продумали, — негромко заметил Сун.

— Незачем бросаться в бой очертя голову, дружище. Так что подумайте, ладно? Двадцать мужчин, никаких женщин, поначалу про золото и не заикайтесь. Закон обязал меня обнести землю оградой и построить дом. Этим мы и займемся, а потом с полным правом сможем действовать, как пожелаем. А нам придется строго соблюдать закон, потому что один местный скваттер будет очень недоволен нашим соседством.

— Господи Иисусе! — встретила его Руби. — Александр, ты спятил?

— Я в своем уме, как… — он усмехнулся, — как человек, который в своем уме. Значит, Сун заезжал к тебе?