И этот удар достиг цели: пробил выстроенную защиту и вывел дер Даген Тура из равновесия.

— Зачем ты явился?! — сжав кулаки, выкрикнул Помпилио.

— Поговорить.

— О Лилиан?

— О тебе.

— Я согласился лететь на Кардонию, ты пристроил меня к делу. Развеселил. Что еще? Советы? Соболезнования? Что еще я должен выслушать?

Он не жаловался, не собирался жаловаться и не искал жалости. Он потерял все и начал потихоньку выбираться из ямы. Сам выбираться, кряхтя и стискивая зубы. Он не жаловался и не просил, он готовился драться с судьбой и готов был возненавидеть любого, кто осмелился бы полезть к нему в душу.

И потому следующая фраза Антонио поразила дер Даген Тура прямо в сердце.

— Я испугался, — глухо произнес дар, и ошеломленный Помпилио умолк. — Последний раз я боялся в детстве — боялся заблудиться на охоте, но вскоре это прошло. С тех пор я ничего не боялся, и вот — испугался потерять тебя. Мы не общались — да, но ты был. Я читал о твоих приключениях, я с гордостью говорил, что ты мой брат. И несмотря на все твои безумства, я не верил, что ты уйдешь первым. Ты на десять лет младше, ты должен меня пережить — это нормально. Когда я узнал, что тебя нет, мир стал другим. Я испугался. — Дар поставил бокал на стол и поднялся. — Собственно, это все, что я хотел сказать. Спокойной ночи.

— Он предложил дуэль, — произнес Помпилио, прежде чем Антонио повернулся к нему спиной. Произнес громко, намеренно выделив местоимение «он». — Он, не я.

— Что?

— Это была идея Маурицио.

И дар медленно вернулся в кресло.

Он понял, что пришел не зря и сделал все правильно, понял, что услышит ответную исповедь. Услышит рассказ о том, как много лет назад в замке Гларден Помпилио убил их брата. Их Маурицио, решившего претендовать на трон и поставившего дарство Кахлес на грань гражданской войны. Помпилио предотвратил кровопролитие, защитил закон, но с тех пор избегал Антонио.

— Я надеялся переубедить Маурицио, мы говорили всю ночь, но он стоял на своем.

— Он был упорен, — прошептал Антонио.

— Упрям, — уточнил Помпилио. — Под утро, когда мы оба поняли, что разговор зашел в тупик, Маурицио сказал, что я не прав и дело идет к дуэли. А я сказал, что раз он чувствует себя оскорбленным, то должен выбрать оружие. — Пауза. — Маурицио выбрал сабли.

Потому что к тому времени младший Кахлес уже несколько лет познавал тайны Хоэкунса.

— Маурицио был хорошим фехтовальщиком, — грустно улыбнулся дар.

— Отличным, — подтвердил Помпилио.

— Гораздо лучше тебя.

— Когда Маурицио выбрал сабли, он не оставил мне выбора, — твердо произнес Помпилио. — Маурицио был готов убивать за свою власть, но не был готов умирать. Он стал бы очень плохим даром.

— Но он был великолепным фехтовальщиком, — повторил Антонио. — Как ты победил?

— Я знал, как Маурицио будет сражаться, — угрюмо ответил Помпилио. — Он ведь любил меня и не хотел затягивать дело.

И перед глазами Антонио встала картина старой дуэли: тронный зал замка Гларден дремлет в предрассветных сумерках, кресла и маленький столик, за которым братья сидели всю ночь, сдвинуты к стене, на них валяются месвары, а Помпилио и Маурицио, одетые лишь в брюки, сапоги и сорочки, стоят друг перед другом с саблями наголо. Похожие так, что щемит сердце. Принявшие решение убивать, и от этого тоже щемит. Братья ждут сигнала, которым стал первый луч солнца.

— Я знал, что сначала будет финт и лишь потом — смертельный выпад, — продолжил Помпилио. — Поэтому не среагировал на первый удар, ушел от второго и уколол Маурицио в сердце. Так было.

Первый луч даже опомниться не успел. Не пробежал по всем окнам, не поиграл с хрусталем тяжелой люстры, не подмигнул позолоченному трону. Первый луч лишь выглянул, а по мраморном полу уже растекалась кровь.

— Десять лет я вспоминал эту историю каждый день. Десять лет я спрашивал себя, правильно ли поступил? Десять лет видел кровь на своих руках, но во время катастрофы я потерял память, а когда она вернулась, выяснилось, что боль ушла, перестала жечь мне душу. Я наконец принял то, что сделал. — Помпилио улыбнулся. — Когда память вернулась, первая моя мысль была о Лилиан.

— А если бы Маурицио выбрал пистолеты? — тихо спросил Антонио.

Если бы показал, что готов умереть за идею? Показал себя настоящим даром?

— Не знаю, — спокойно ответил Помпилио. — Но это не важно, брат, потому что Маурицио выбрал сабли.

— Спасибо за прямоту, брат.

— Налей мне еще вина. — Помпилио криво усмехнулся. — Я рад, что мы наконец разговариваем.

* * *

— Оружие?

— Проверено, — мгновенно ответил Бабарский, преданно глядя на руководство снизу вверх.

— За состояние отвечают стрелки и Бедокур, — холодно напомнил Дорофеев, «забыв» о том, что по боевому расписанию ИХ исполнял обязанности пулеметчика. — Меня интересуют боеприпасы.

— Полный комплект, — заверил начальство суперкарго. И шмыгнул носом, продемонстрировав, что болезни не дремлют.

— Допустим. — Капитан поставил галочку напротив очередной графы. — Продовольствие?

— Длительного хранения завозят. — Бабарский кивнул на стоящий у ворот эллинга паротяг. — А свежие доставим на борт за три часа до отправления.

Опустошение здоровенного кузова шло по-муравьиному сноровисто и деловито: цепочка грузчиков споро перетаскивала ящики, мешки, свертки и бидоны в чрево «Амуша», где их встречал озабоченный кок.

— Допустим.

Несмотря на не самый высокий рост, Базза выглядел на фоне маленького и пухленького ИХ настоящим гигантом: сказывались плотное сложение и широкие плечи. Одевался капитан обыкновенно — в темно-синий повседневный мундир офицера Астрологического флота, а самой примечательной его приметой был жуткого вида шрам, обезобразивший левую сторону лица Баззы и придававший ему весьма устрашающий вид.

Дорофеев нарисовал в ведомости еще одну галочку и продолжил:

— В прошлом походе у команды были жалобы на обмундирование. Не всем хватило комбинезонов.

— Не всем хватило новых комбинезонов, — поправил капитана ИХ. — Теперь все в порядке.

— Ты закупил обмундирование? — удивился Базза.

— Нет, просто счастливчики поистрепали обновки.

Но шутка не удалась: при подготовке к походу у капитана напрочь исчезало чувство юмора.

— ИХ!

— Всем, кому нужно, достались новые комбинезоны, — доложил суперкарго.

— А что с судовой кассой?

— Судовая касса всегда в порядке, капитан, — широко улыбнулся Бабарский. — Можете организовать проверку в любое время дня и ночи. — Взгляд маленьких глаз ИХ был настолько честен, что любой на месте Дорофеева устыдился бы. Но Базза хорошо знал своего суперкарго, чтобы доверять невинному взгляду. — Вам не кажется, что здесь ужасный сквозняк?