– Это верно, и все же… – Прескотт повернулся к разведчикам: – Ну ладно! Изложите ваши выводы на бумаге и скажите Антее, чтобы она отправила их особой курьерской ракетой в альфу Центавра. Пусть Леблан со своими людьми обдумает вашу теорию. Может, он найдет в ней какие-то изъяны, ускользнувшие от нашего внимания. Впрочем, если вы правы, у Великого Союза впервые появится надежда выиграть войну. Если вы правы, – строго повторил адмирал.

Он понимал противоречивые чувства, раздиравшие Заарнака. Ему и самому очень хотелось бы, чтобы Уария и Чанг не ошибались, и инстинктивно он чувствовал их правоту. Однако он понимал, что ему просто очень хочется в нее верить. Поэтому он остерегался доверять своим чувствам, пробужденным ото сна лучом надежды, в которой они так нуждались.

– В этой связи встает еще один вопрос, – мрачно сказал Заарнак. – Даже если вы правы, оборонительные сооружения Третьего гнезда все же содержались не только за счет ресурсов его населенных планет. Ведь пять даже крайне развитых миров не смогли бы без помощи хоть каких-то колоний создать такое множество кораблей, с каким нам пришлось иметь дело.

– Разумеется! – опередив Прескотта, вставила Уария.

– Выходит, – продолжал Заарнак, – наличие определенной посторонней помощи позволяло Третьему гнезду тратить на свои укрепления несколько меньше средств, чем вы первоначально полагали. И все же их сумма наверняка не меньше десяти процентов от валового продукта системы. Именно от валового продукта, а не от правительственного бюджета, если он, конечно, вообще есть у «паафуков». И они готовы расходовать такие средства просто на орбитальные укрепления, не говоря уже о военно-космическом флоте! Вы хоть представляете себе, в каких условиях у них существует население?!

– Не представляю! – прямо заявил Прескотт.

На самом деле ему в голову приходили такие мысли еще до того, как Заарнак заговорил об этом, но земной адмирал просто не мог поверить в то, что союзникам приходится иметь дело с, так сказать, обществом, существующим только для того, чтобы захватывать все новые и новые миры. Да это просто раковая опухоль. Они же пойдут на все! Не будет у них пищи, и они станут пожирать друг друга, пока не найдут планеты, где будет кем полакомиться!

Представив себе эту картину, не отличавшийся особой набожностью Прескотт мысленно воскликнул: «Боже мой, зачем ты создал таких ужасных тварей?!»

По земному летоисчислению наступил Новый, 2365 год, а Прескотт и Заарнак с Шестым флотом по-прежнему крейсировали на холодных окраинах Зефрейна в пяти световых часах от его ласкового теплого светила. Они охраняли узел пространства, за которым находилось Третье паучье гнездо.

Закончился январь, наступил февраль, а они все еще были там.

– Возвращаться рановато, – терпеливо объяснял Прескотт недовольному Заарнаку, глядевшему на него с экрана коммуникационного монитора.

Прескотт вновь был на корабле ВКФ Земной Федерации «Днепр», а орионец – на «Цельмитире’Теараане». В Зефрейне флагманом Шестого флота был «Днепр», а Заарнак с борта «Цельмитир’Теараана» командовал первой ударной группой, в которую входили оба корабля. Земная история знала несколько примеров успешного чередования главнокомандующих, и увлекавшийся историей Амос Чанг любил в этой связи упоминать адмиралов ВМФ США Уильяма Холси и Реймонда Спрюэнса[1]. Впрочем, Прескотт тоже кое-что читал и сильно сомневался в том, что даже эти почти мифические герои не совершали ошибок. Как, например, оценить сражение в заливе Лейте?![2]Кроме того, в истории межзвездных военных союзов иных случаев чередования командующих пока не отмечалось. По крайней мере успешных!

Впрочем, сейчас все шло на удивление гладко. Прескотт не уставал поражаться тому, как слаженно действует Великий Союз. Конечно, не обходилось без трений и даже досадных затяжных конфликтов, но в них участвовали в основном политические деятели, и Прескотт с прискорбием признавал, что чаще всего в недоразумениях были виноваты земные политики. Казалось, всему виной склочная человеческая натура, хотя в Орионском Ханстве тоже соперничали политические партии и даже «змееносцы» на протяжении нескольких поколений страдали от политических интриг. Только гормы оставались далеки от интриг, но они во всем были отличны от прочих разумных рас.

Однако если бы в Орионском Ханстве политические страсти накалились до того уровня, на каком они обычно бушевали в Земной Федерации, там давно бы разразилась гражданская война и пролились реки крови. Обычно растущая напряженность в отношениях Индустриальных Миров и Звездных Окраин еще больше усугубляла положение, но нынешняя ситуация продемонстрировала правоту Сэмюэла Джонсона[3], писавшего, что, стараясь избежать виселицы, даже враги становятся друзьями. Не желая попасть на обед к «паукам», даже «индустриалы» и жители Звездных Окраин на время устремили часть своих помыслов на борьбу с врагом. Впрочем, присущая человеческой природе гибкость позволяла им по ходу дела устраивать друг другу мелкие пакости.

Поэтому-то нетерпеливые орионцы проявляли сейчас чудеса такта и выдержки, когда речь заходила о политике Земной Федерации и о ее отдельных политических деятелях. Возможно, им это было нетрудно потому, что, несмотря разные методы борьбы со своими коллегами, земные и орионские политики, по сути, почти не отличались друг от друга. Орионцы могли презирать средства, используемые земными политиками, но они прекрасно понимали, какие те преследуют цели.

Военные спорили на более конкретные и насущные темы, не переходя на личности и не касаясь идеологии. Разумеется, в каждой звездной нации были свои шовинисты наподобие отца Заарнака, а несовместимость взглядов на мироздание и понятие о чести зачастую порождало, мягко говоря, оживленные дискуссии по вопросам стратегии, тактики и снабжения. Однако участникам этих споров приходилось считаться с конкретными пределами физических и стратегических возможностей. Кроме того, они понимали, что, проиграв войну из-за споров о том, как ее лучше выиграть, они уже не докажут свою правоту. Если никакие увещевания не помогали, Объединенный комитет начальников штабов и командование союзными военно-космическими флотами безжалостно отправляли в отставку офицеров, чье поведение приводило к трениям между звездными нациями. На протяжении первого года войны таких случаев было немало, затем ни одного.