class="p1">– Гром и молния, как говорит наш Янес! Выходит, Синдхия втайне готовит переворот?

– Не знаю, ведь я никогда с ним не разговаривал.

– День прожит не зря, хозяин, – произнес Каммамури.

– Согласен. Дожидаясь, пока у брамина развяжется язык, мы бы только потеряли время и терпение.

– Надо бы поторопиться. Нутром чую, от пленника мы сможем узнать много больше.

– Сдается, он скорее уморит себя голодом, жаждой и бессонницей. Люди, ежедневно борющиеся со всеобщим презрением и нищетой, мало ценят жизнь, надеясь после смерти переродиться в кого-нибудь поудачливее.

– А я считаю, что он заговорит.

– Поспорим? Ставлю два золотых, блестящих, только что отчеканенных.

– На то, что не заговорит?

– На то, что мы ничего от него не добьемся.

– По рукам, хозяин. Но вы проиграете.

– И ничуть не огорчусь, – рассмеялся Тремаль-Наик. – Согласен проиграть хоть пятьсот золотых, лишь бы узнать, что за пропасть вот-вот разверзнется у нас под ногами.

Закатное солнце утонуло в алом облаке у горизонта. Стремительно, словно воронья стая, надвигалась тьма. Из-за верхушек высоких деревьев выглянула луна и осветила окрестности, к огромной радости сверчков, горластых лягушек и летучих мышей. Северные горы дышали прохладой, разгоняя дневной жар.

Сахур прибавил шагу. Время от времени он трубил и качал огромной головой. Или набирал полную грудь свежего вечернего воздуха и обдувал своего погонщика при помощи хобота.

Раджпуты и их пленники давно исчезли из вида. Какими бы хорошими ходоками они ни были, им не сравниться по скорости со слоном. Показались белеющие в лунном свете стены города. И тут с одного из бастионов грянула пушка. Тремаль-Наик и Каммамури вскочили на ноги и тревожно переглянулись.

– Бунт? – спросил первый.

– Уже? Нет, не думаю, что заговорщики Синдхии успели добраться до столицы. Какими бы лентяями ни были городские стражники, они бы обратили внимание на толпы подозрительных людей, да еще и с оружием. Не с гарпунами же и сетями явятся сюда эти негодяи.

– Ого! Второй выстрел!

– А ружья молчат и… – Каммамури вдруг охнул. – Там пожар! Пушка стреляет, созывая людей на помощь!

– Где пожар? – с ужасом спросил Тремаль-Наик.

– Где-то поблизости от дворца рани. Глядите, хозяин, глядите!

Над центром города, там, где находились самые богатые дворцы сановников и самые роскошные пагоды, поднимался черный столб дыма. Искры, вздымаемые в небо вечерним ветром, сверкали, будто звезды.

– Корнак! – взревел Тремаль-Наик. – Гони слона! В городе беда, надо спешить на помощь!

– Вижу, господин, вижу, – взволнованно ответил погонщик. – И я знаю, что там горит. Мои глаза меня не обманывают.

– Что? Отвечай же!

– Дворец рани.

– А ты не ошибаешься?

– Нет-нет, господин, – поддержал корнака следопыт, – он прав.

Юноша стоял, напряженно вглядываясь в зарево.

– Нас снова предали! – Тремаль-Наик побледнел. – Гони, корнак, гони!

– Шива не допустит, чтобы пленник сгорел, – простонал Каммамури. – Я сам брошусь в пожар и вытащу его. Гони, корнак!

Сахур, чувствуя болезненные уколы анкуса, помчался вперед. Корзина с пассажирами на спине угрожающе раскачивалась. Слон бежал быстрее лошади, пущенной галопом. Его огромные шаги буквально пожирали пространство. Он шумно сопел. До разводного моста оставалось всего ничего.

Тремаль-Наика, Каммамури и Тимула снедала тревога. Они не сводили глаз с клубов дыма, подсвеченных красным заревом. Ночной ветер то растягивал дымное покрывало, то вновь сворачивал его, поднимая ввысь снопы искр. Небо окрасилось в зловещие тона. Луна спряталась, словно боялась опалить себе лицо.

Подчиняясь корнаку, Сахур в мгновение ока пересек мост, едва не затоптав раджпутов, стоявших на страже у бастиона. Над городом висели заполошные крики, колокольный набат и грохот барабанов. Мимо пробегали люди, они размахивали руками и взывали к богам.

– Что горит? – крикнул Тремаль-Наик.

– Дворец рани! – донеслось в ответ.

Тремаль-Наик выругался.

– Пока нас не было, свершилось еще одно преступление. Напрасно мы уехали, оставив Янеса одного.

– Не удивлюсь, если здесь замешан лжебрамин, – сквозь зубы процедил Каммамури.

– Он же лежит в подвале! Еще и связанный.

– Уж вы мне поверьте, хозяин.

Тем временем пожар разгорался. К небу поднимались длинные языки пламени, похожие на кобр с раздутыми капюшонами. Сахур бежал все быстрее, прохожим приходилось вжиматься в стены.

– Расступись! Именем рани! – что есть мочи вопил погонщик.

Заслышав топот и его вопли, все спешили убраться с дороги и не мешать несущемуся во весь опор слону. Чем ближе к центру города, тем больше людей было на улицах и тем выше опасность затоптать кого-либо. Подходы к дворцу заполняли раджпуты, стражники и простые горожане, торопившиеся на помощь.

Дворец полыхал. Его построили почти целиком из камня: огню особо нечем было поживиться, и оставалось лишь пожирать мебель. Изо всех окон валил густой дым с искрами. Вот-вот могли заняться деревянные надстройки, где хранились припасы, после чего огонь должен был перекинуться на крыши. То и дело что-то взрывалось, наверняка бочонки со спиртным.

Сахур остановился. Вокруг суетились люди из охраны махараджи и простые горожане, но мощности древних помп оказалось недостаточно, чтобы потушить пожар.

– Именем рани, расступитесь! – зычно крикнул корнак.

Толпа с готовностью разошлась в стороны. Люди и без того уже начали отступать перед жаром и жгучими искрами. Где Янес? Где маленький Соарес? В неразберихе и суматохе об этом оставалось только гадать.

Каммамури скинул веревочную лестницу, спустился, пронесся сквозь толпу, вопя как помешанный, и скрылся в дверях, откуда, вперемешку с искрами, вырывался дым.

– Пленник! Мой пленник! – кричал он.

С оглушительным грохотом начала валиться вниз кровля, из-за чего могли обрушиться и нижние этажи, но Каммамури ни на что не обращал внимания. Он не сомневался, что до подземелий огонь еще не добрался, в отличие от дыма.

Прикрыв нос платком, Каммамури добежал до лестницы, ведущей в подвал, и там наткнулся на двух человек. Один оказался крысоловом, второй – раджпутом, тащившим на плече бессознательного парию.

– Ты вовремя! – бросил крысолов. – Еще чуть-чуть, и мы бы задохнулись там вместе с марабу.

– Пленник жив? – не слушая его, спросил маратха.

– Жив. А твои чудные птички все передохли.

– Да и пес с ними. Еще наловим. Уходим, уходим, пока нам на голову не обрушился потолок!

Огонь сделался полновластным хозяином дворца. Жалкие струйки воды не могли его усмирить. От жара трескались мраморные колонны. На верхних этажах с адским грохотом начали рушиться стены.

Троица, таща пленника, со всех ног устремилась к выходу и сбежала по ступеням главной лестницы, у подножия которой стоял Сахур. Слон трубил и порывался удрать, не слушаясь погонщика.

– Погрузи парию на слона, туда, где сидят Тимул и нищий старик. Он пария из одной шайки с лжебрамином, – велел маратха раджпуту.

– Будет сделано, – прогудел здоровяк и схватился за веревочную лестницу.

Крысолов полез следом.