с пустыми трибунами играют? — теперь уже бесполезные для нас троих знания выдала невеста.

— Ага.

— Да ну вас. Я пошла.

Разочарованная в жестокой действительности, сестра Жорика покинула место действия.

— Это случаем не затылок твоего Хуана?

— Где? — я подползла к Карине поближе и влипла в стекло с ее стороны.

— Так рядом с Жором. Чуть не в обнимку.

Я пораженно уставилась на лохматую шевелюру Света. Он и впрямь был там, куда указала Карина. Причем они с женихом разговаривали, словно старые друзья.

Как любой нормальной, здоровой, не лишенной бренных остатков романтизма, женщине, мне закралась крамольная мысль: а вдруг?! А вдруг наряду с прошлыми нашими встречами и его пьяным философствованием, сильно смахивающим на флирт, сегодняшнее явление Света свету состоялось исключительно ради меня? Вдруг он в друзья к Жорику прибился исключительно ради покорения меня? Такой прекрасной, такой недоступной, такой восхитительной и обязательно сексуальной, еще умной, забавной, непредсказуемой, элегантной, точно независимой, и…

— Жорик с таким лицом только дела обсуждает, — размазала меня о грешную землю Карина.

— Ты не могла это попозже сказать?

— А что? Уже размечталась, какая ты восхитительная и шикарная, и как он окольно, но ужасно мужественно к тебе через заборы лазит?

— Почти…

Каринчик приглушенно засмеялась.

— Увы, моя несчастная подруга, увы… Я Жорика знаю. Они точно о делах.

Я поморщилась и вновь взглянула на затылок Света. Общение наше было не столь долгим, как у жениха с невестой, но рабочим выпадам этого мужчины я уже успела стать свидетелем, и как бы ни хотелось мне помечтать о единорогах, правду встретить стоило лицом к лицу. Единорог обсуждал перспективы развития сенокоса на радуге.

— Чхал он на меня, — печально прошептала я.

— А кто мне про штрудель втирал слишком сладкий? Я что-то пропустила? Уже не слишком сладкий? — Карина хитро сощурилась. — Или это у нас эффект от обратного пошел?

— От обратного. Хочу, чтоб меня хотели. А ты вообще молчи! Не лютая ли ревность затащила вас, мадам, под окна будущего мужа поздним летним вечером?

— Один-один.

Мальчики снова оживились. На экране я не увидела никакого особого действа, но это я, а то они.

— Вер, — после минутной паузы прошептала подруга.

— А?

— Я не хочу назад на свой развеселый девичник.

— А чего хочешь?

— Гулять.

Она это с таким энтузиазмом произнесла, что страшно стало. И за Жорика страшно, и за людей в целом.

— Боюсь разочаровать, но рискну. Кар, мы в деревне. Тут только один магазин и тот до шести вечера работал.

Карина жалобно на меня посмотрела:

— Придумай что-нибудь эдакое! Хочу тоже веселиться, он вон не загоняется, что со мной и как я! Хочу мести! Мести хочу!

— Ну-у, некоторые утверждают, будто отсутствие признаков ревности — доверие любимой женщине.

— Вот именно, что «будто». Наивные так утверждают. Если мужик не дергается от ревности хоть чуток, значит, он либо прост и прямолинеен, как баржа, что случается, но чудовищно редко, либо не дорожит, что вероятнее всего.

И вот только я собралась начать рассказ о том, насколько жених дорожит своей мстительной невестой, как жениха понесло к двери. Карина, понятное дело, тут же позабыла, что гулять жаждала. Теперь она жаждала знать, куда нелегкая благоверного понесла.

— Вера! Как тут… Куда идти-то? Бл*!

Последнее восклицание относилось к отбитому о камень мизинцу. Много позже, вспоминая вечер в преддверии бракосочетания, я не раз удивлялась глухоте парней. Шпионки из нас были паршивые: выше дерева, громче водопада. Как они умудрились не раскрыть нас — большой вопрос. Впрочем, обо всем по порядку.

Бежим мы, значит, в темноте край дома. Карина периодически сквозь зубы шепотом матерится, потому что, во-первых, злая, во-вторых, мизинец болит. Я паровозиком за ней следую, костеря про себя Жоржа, которому неизвестно зачем понадобилось куда-то спешить, и всю планировку дома, ориентироваться в которой при свете луны было по понятным причинам сложновато. Как вдруг невезучая моя невеста издала победный рык. Никогда в ее исполнении такого не слышала. Гортанное тихое рычание, да еще и в темноте на улице.

— Ты в лес собралась, к диким предкам?

Вместо ответа она рукой на меня махнула. А мне ответ уже не требовался, поскольку мы остановились, и я наконец получила возможность оглядеться. Неверный жених в одиночку верно торчал под нашим окном, точнее, под тем окном, где мы с Кариной в «дружной» женской компании сейчас должны были веселиться, танцевать и всячески отмечать последний холостой день ее жизни.

— Вот олух, — вырвалось у меня.

— Кто бы говорил, — раздался незнакомый шепот над нашими головами.

Непростительно двум взрослым женщинам визжать даже доли секунды, но с безусловными рефлексами не поспоришь. В пятаке метров от нас заматерился тоже слегка напуганный Жорж.

Пересвет улыбнулся:

— Жор, я невесту нашел! С ней какая-то подозрительная особа.

Я сурово нахмурилась. Кто тут подозрительная особа?

Рудольфович кивком указал в мою сторону, словно отвечая на не озвученный вопрос.

— Вы что тут делаете? — Карина взяла себя в руки первой.

Как говорится, лучшее средство защиты — нападение. И средство работает безотказно до тех пор, пока на жизненном пути не попадается такой человек, как я… Ну или такой, как Пересвет.

— Он, — Свет указал на приблизившегося жениха, — ревнует. Я в открытое окно на вас любуюсь.

У меня научился крайней честности или сам такой всегда был, а я пока не ведала?

— Я не ревную, — обиделся Жора.

В свете луны замерцали счастливые глаза Карины. Как говорится, борзая след взяла и черта с два ее остановишь.

— Да? А чего ты там высматривал?

— А чего ты тут посреди ночи высматриваешь?

— Мы с Верой за приключениями собрались! Должны же отсюда до ближайшего ночного клуба такси доезжать.

Далее последовала минутная немая сцена, включающая в себя один мой пораженный взгляд, направленный на подругу, один свирепый взгляд Жоржа, направленный на меня, и один любопытный взгляд Пересвета из