полная непоколебимая уверенность, что ребенок — не продолжение своих родителей, а независимая единица вселенной. Зачем их рожать, если не для лучшей самостоятельной жизни? Другими словами, хотите игрушку — идите в магазин, хотите стать создателем чего-то уникального и потрясающего — смело рожайте. Кариша периодами до сих пор вслух задается вопросом, как при такой маме Жорик умудрился стать мужиком. С недостатками, ясное дело, но все-таки мужиком.

— Горько! Горько! — дружно орали приглашенные под командованием друзей жениха.

Все смеялись и аплодировали. Современные привычки и традиции никак не вязались с псевдоисторическими костюмами. Официанты разносили подносы с шампанским и закусками. В общем, свадьба загорелась.

— Хорошая пара, — заметила мне священнослужительница ЗАГС.

Я улыбнулась ей, поблагодарила за работу и отправилась вслед за всеми на веранду, где нас уже ожидали сервированные столы.

И вот идет ничего не подозревающая Вера, идет себе по травке, никого не трогает, как вдруг неожиданно понимает, что Свет был чертовски прав, утверждая, будто в ее жизни дни без приключений — это исключение из правила. Тихий Мир смотрел на меня с довольной улыбкой, в то время как я замерла и уставилась на него, мягко скажем, не без удивления.

— Привет, — еще шире улыбнулся он.

— А-ай… Я-а, — сказала красноречивая на бумаге писательница.

Это преследование?

— Я Антонину Вениаминовну привез.

— Аг… Аха, — продолжила блистать я словарным запасом.

Не преминула при этом покоситься в сторону веранды, где вышеуказанной Антонине, то есть маме Жоры, уже нашли место вблизи от новобрачных.

А ты кто такой, получается?

— Двоюродный племянник жениха.

Это так очевидно, о чем думаю?

— Случилось что?

Я с тихим затравленным писком обернулась к Свету. Он умудрился подойти совершенно бесшумно и встать рядом. Видимо, из-за ступора не заметила его приближения. Кох-старший перестал улыбаться, теперь между темных бровей пролегла морщинка.

— Пересвет, — протянул в бравом приветствии ладонь мой родственник.

— Тихомир, — ответил на рукопожатие оппонент.

— С Верой знакомы?

— Знакомы.

— Давно?

— Недавно.

— Пойдемте? — указал на остальных гостей Свет.

Тихий Мир сначала кивнул, а потом резко двинулся ко мне. Я себя роковой женщиной ощутила, честное слово. Один красивый мужик идет слева, один не шибко красивый, но обаятельный — справа, и оба меня одну хотят, и друг на друга лбы свои хмурят. А я вся такая красивая и желанная вышагиваю посередине и понятия не имею, чего с ними обоими и со всей ситуацией в целом делать. И тут еще, как назло, смеяться тянет, потому что такие глупости с мальчиками у Веры последний раз в детском саду происходили. Короче, ожила мечта любой нормальной романтичной тетки.

— Она со мной рядом сидит, — уверенно заявил Свет, когда мы втроем поднялись по деревянным ступеням.

Тихомир ответил сухим «понятно» и позволил помощнику распорядителя себя увести.

— Вообще говоря, я с ним на свидание ходила. — Первые эмоции относительно произошедшего схлынули, и я привычно уже задумалась о причинах действий Пересвета.

— Да? — без выражения проговорил Рудольфович и отодвинул мне стул.

— Ага.

— Ну, с нами ты тоже на свидание ходила.

Шампанское я глотнула носом.

— Забыла, что ли?! — а в голосе столько искреннего негодования, что впору поверить. — Постучать?

— Не надо! — выдохнула я и продолжила кашлять.

— Это ты нам изменяешь, значит.

Я застонала и закрыла лицо руками. То ли смеяться, то ли психовать. Как себя с ним вести? Выходит, опять придумала себе, что хочет, а это у него юмор такой.

Сквозь пальцы рассмотрела направленный в нашу сторону взгляд Тихомира. Выражение лица у него было мрачное.

— Не расстраивайся, — мягко проговорил у меня над ухом Свет.

— Из-за чего?

— Уступить место парню? — вопросом на вопрос ответил он.

И снова мне дышать стало трудно. Великодушие пробудилось, откуда не ждали.

— Не надо.

— Как знаешь.

Я знаю? Да ни черта я не знаю! Зачем было отгонять от меня вполне себе приличного мужчину? Чтобы потом предложить посадить его рядом? Или это чтобы я первая шагала в вашу сторону, господин Штрудель? Или у меня просто поднебесное самомнение, и никто никого от меня не отгонял?

Я взглянула на соседний стол, где в уединении обитали жених с невестой. Основной плюс нетрадиционной русской свадьбы — возможность молодой паре самим решать, что для них хорошо, а что плохо, иными словами, насладиться собственным торжеством. Близкие друзья, десяток маленьких столов, живая антуражная музыка, шустрый персонал, включая аниматоров, помогающих гостям погрузиться в реалии позапрошлого столетия. И нет сотни родственников, орущих каждые две минуты «горько», нет тамады с конкурсами, нет пьяных дебатов, и не менее пьяных танцев. Все тихо, уютно, гармонично.

Карина, почуяв мой взгляд, обернулась. Я улыбнулась ей, а она вместо своих размашистых привычек властителя вселенной смущенно заулыбалась в ответ. Жорж при этом не обратил на меня никакого внимания, как рассказывал своей суженой что-то очень важное, так и продолжил говорить. Вот такая вот любовь. Сколько бы Карина ни отрицала, как бы ни страшилась быть уязвимой и слабой для одного конкретно взятого мужчины, но она влюблена и беззащитна перед ним.

Любопытно, сколько нас таких? Способных вынести все, что только способен вынести человек. Не стонущих от перегрузок, не замечающих болезни, не пасующих перед страхами. Таких слишком сильных, чтобы позволять себе падать и не подниматься. Таких с единственной слабостью в виде мужчины, любимого и неприкосновенного. Его одного мы прощаем раз за разом вопреки всем доводам разума, вопреки всему. Именно его предательство способно заставить нас не подняться. В юности таких вещей не знаешь и всякому парню доверяешь, зато с возрастом уже поступаешь иначе. Вот и Каринка возвела вокруг своей беззащитности титановую капсулу, а Жорик все равно проник. Как-то ему это удалось. Теперь, глядя на свадьбу, догадываюсь, как.

— Грустишь?

— Философствую, — на автомате проговорила я и лишь затем обернулась к Свету.

— Вальс танцевать умеешь?

— Какой вальс?

— Не знаю. Мужик с усами сказал: «однообразный и безумный, как вихорь жизни молодой».