Шелестели волны прибоя. В листве кричали какие-то непонятные местные птицы. Солнце сползало за горизонт, и казалось, что там, далеко, океан, принимая раскаленный диск, закипает.

— Пошли потанцуем, — предложил Игорь.

— Но я без обуви. И в шортах. Как-то это неприлично.

— Здесь всё прилично. Это же пляж. Всего лишь пляж. — Игорь протянул руку.

Они встали, отошли от столика туда, где было немого свободного места. Обнялись, затоптались на песке.

И тут вдруг их окружили, подхватили, потянули за собой аборигены. Вплели в танец. И они стали кружиться, покачиваться в такт со всеми. Их ног легко касались крутящиеся юбки, лица задевали чьи-то летящие волосы, им улыбались, их подбадривали, их вели…Ритм нарастал, утягивал за собой, и танцоры стали напевать что-то тягуче-мелодичное, и от их разгоряченных полуобнаженных тел исходили какие-то неясные, томные, тревожащие волны.

— Мы танцуем! — тихо прошептала Мария. — Мы как они!

— А мы и есть — они! — ответил Игорь. — Мы родились здесь. И умрем здесь, если ты захочешь.

— В один день?

— В один! Но очень-очень нескоро!

Они танцевали на краю света, в шлепанцах и пляжной одежде. Они растворились в танце, в музыке, в аборигенах, в океане, в этом острове. Они утонули в своем, одном на двоих, счастье…

Утром Игорь просмотрел эсэмэски, выйдя на балкон и прикрыв за собой дверь. Он искал сообщения от Михаила, потому что обещал раз в сутки выходить на связь.

Сообщений было много. И эти сообщения, эти приветы, напоминания, предложения, просьбы перезвонить, которые пришли из того, из суетного мира, никак не вязались с окружающим пейзажем. С этим от края до края океаном, безоблачным, прозрачным небом, с пальмами, крытыми листьями хижинами, с парусами, с яркими фигурками людей на пляже, с ночным бризом и протяжным пением островитян.

Как-то невозможно было представить, что где-то там, по запруженным транспортом улицам, бредут серые, озабоченные толпы, разбрызгивая ногами холодные лужи, спускаются в черные дыры метро, вбиваются в грязные маршрутки, толкаясь и переругиваясь друг с другом.

Все это было далеко и было неправдой…

Игорь пробегал глазами эсэмэски, не застревая, не вчитываясь в них.

Михаил. Короткое, ни о чем, сообщение: «У нас холод и слякоть. У вас солнце и море. Мысленно с вами. Новостей пока нет».

Пробежать глазами еще несколько эсэмэсок. Вдруг есть еще сообщение?

Мимо.

Мимо…

И вдруг застрял глазом, зацепился, вчитался.

И перечитал еще раз.

И еще…

«Приятного отдыха на островах в отеле “Эксклюзив-палас”. До скорой встречи. Ваши доброжелатели».

Напоминает рекламный ход — заботу туроператора о своих клиентах, которым они продали «горящие» путевки. Но это не реклама — нет! Не было никакой туристической фирмы, он лично сам забронировал на сайте этот отель и купил билеты на самолет с пересадкой в Европе.

Как же они могли узнать, когда никто не знал?

Игорь бессильно упал в шезлонг. И сидел так несколько минут, уже не глядя на океан. Потом встал, спрятал мобильник и пошел в номер чугунными ногами.

— Вставай, Маша. Нам пора.

— Что? Что случилось? Завтрак? — зашевелилась, потянулась на кровати Мария. — Иди сюда, ко мне. Иди же… — Глянула игриво из-под одеяла. — Твоя наложница ожидает своего господина.

— Вставай, Маша, вставай. Мы уезжаем.

— Куда? — не поняла Мария.

— Домой.

— Что? У нас же еще осталась целая неделя…

— Нет у нас недели. Мы вылетаем сегодня, первым же самолетом. Нам… мне надо срочно назад.

— Что-то случилось? — напряженно спросила Мария.

— Нет, ничего особенного, просто работа. Там без меня… Я там нужен. Срочно.

И всё. И все эти пальмы, пляжи, паруса, танцующие аборигены, вся эта радостная, беззаботная экзотика рассыпалась в прах.

От одной-единственной эсэмэски.

Эпизод тридцать девятый. Три месяца и пятнадцать дней до происшествия

— Как они могли узнать? Когда я никому… Даже матери просто сказал, что уезжаю на две недели по делам. Я даже тебе…

— Так я и не спрашивал. Мне знать про твои «звезды» ни к чему. А то начну завидовать черно-белой завистью.

— Тогда откуда? Объясни! Я не понимаю.

— Постараюсь. Ты не против, если я тут у вас в квартире немного осмотрюсь. Не один.

— В смысле «не один»?

— В смысле с друзьями. Приятели у меня технари — лампочку вкрутить, пробки поменять, проводку починить или стиралку.

— Зачем… проводку?

— Ну мало ли… Чтобы короткого замыкания не было. Ты им доверься. Или мне. Добро?

— Делай что хочешь.

— Что хочу — не получится. Я знаешь, сколько всего хочу! У-у! Ни один джинн из лампы не исполнит!

Пошел, открыл дверь. В квартиру зашли несколько неприметных мужчин.

Поздоровались. Огляделись.

— Здесь?

— Здесь, — кивнул Михаил. — А мы пока погуляем, чтобы не мешать. Ты не против?

— А ты как будто спрашивать будешь?

Вышли на улицу, завернули в кафе, взяли по чашке кофе.

— Мария у родственников? — спросил Михаил.

— Да, у двоюродной сестры в Йошкар-Оле. Как ты советовал — отослал куда-нибудь подальше. Она — дальше всех.

— Сестра нормально приняла?

— Вначале не очень. Но когда увидела продуктовый набор — с распростёртыми объятиями. Скажи, зачем ты своих ребят пригласил?

— Понюхать, пощупать, потрогать. Ты не переживай, они свое дело знают.

— Мне кажется, это пустая трата времени. Мы с Марией из дома почти не выходили.

— Так уж никуда?

— Может быть, только в магазин и в кино пару раз.

— Вот видишь. А еще ты на работу уходил, а Мария могла к подружкам на минутку смотаться. А у дам минутка знаешь сколько часов может длиться? Да и все вместе, компанией, мы пару раз встречались. Между прочим, за городом. Так что не так всё однозначно. Это как водится. Спросишь у местных, что они видели, скажут: «Два танка. И еще солдат десяток». А сунешься — целый моторизованный полк на исходных. В такие «кажется» я не верю. Когда так «кажется» — креститься надо.

— А во что тогда веришь?

— В цифирки разные — в минуты, секунды. В метры и километры. В то, что своими глазами увидел и своими руками пощупал. А все остальное — это тень на плетень. А в той тени хрен знает что прятаться может. Вот и ты говоришь — не выходили! Ты бы еще побожился…