вытащили все те же суперкарго с фелидой. Дополнительно подстраховались, не иначе!

Дернулся было вернуться, но передумал: время дорого! Если и впрямь дойдет до поединка — займу у кого-нибудь из зевак: тот мальчишка, помнится, заверял, что любой охотно поделится!

Вообще-то мой недодуманный план предполагал, что бластер мне в итоге не понадобится, но теперь всяко могло обернуться!

На летном поле, по пути к выходу в город, я еще издали увидел троих звездолетчиков, деловито тащивших мне навстречу что-то достаточно большое — и у меня чуть сердце не остановилось: воображение услужливо нарисовало мне, что это они несут на «Еву» Ксен, раненую или убитую. Но нет, в руках у них оказалась всего лишь сложенная лестница-стремянка. В другой раз я обмер сразу за воротами, заметив посреди улицы что-то темное — будто бы лежавшее там бездыханное тело. Однако и тут обошлось: это отражался в луже балкон ближайшего здания, судя по крикливой вывеске — борделя — со скучавшей на нем одинокой, не особо обремененной одеждой дамочкой, не преминувшей послать мне сверху воздушный поцелуй.

Взгляд, брошенный мной ответ, заставил «нимфу» попятиться.

Контора семьи Кусса иль Ламатор размещалась прямо напротив дома терпимости, в скромном двухэтажном строении с почти незаметной табличкой у входа — подспудно ожидая от штаб-квартиры торговца-монополиста чего-то значительно более роскошного, впопыхах я едва не проскочил мимо. Из тесной прихожей вел один-единственный путь — узкая лестница на второй этаж. Я взбежал по ней, распахнул дверь — здесь снова было без вариантов — и уперся в заступившего мне дорогу сухощавого мужичка витков тридцати пяти с виду.

— Что вам угодно, капитан? — слегка склонив голову набок, сухо осведомился у меня он.

— Мне нужно видеть хозяина… всего вот этого, — обвел я жестом комнатку, по всей видимости служившую тут приемной.

— Господин Кусса иль Ламатор занят, — верно меня поняв, сообщил сухощавый. — У него посетитель… Посетительница. Просил не беспокоить!

Не знаю уж, что тут переклинило у меня в голове, но услышанное, вкупе с ухмылкой на лице собеседника, не то и вправду там проскочившей, не то мною додуманной, я воспринял однозначно: встреча у хозяина конторы не то чтобы деловая. Или как раз деловая — по-своему. Что, если идиотка Ксен не стреляться сюда пошла? Что, если она решила купить нам заказ — или хотя бы топливо — иной ценой?! Той, что в доме напротив щедро предлагают посетителям профессионалки?

«Только не Ксен — она бы выбрала Улицу!» — уверенно заметила на это Аран, и возьми я хотя бы полдюжины ударов сердца на раздумья — наверняка бы тут с ней согласился, но меня будто само собой качнуло вперед, на сухощавого. Тот опустил руку на рукоять бластера у бедра и выразительно покосился на мою пустую кобуру…

Еще на Земле я замечал, что люди, привыкшие слишком полагаться на оружие, часто забывают обо всем прочем. Мой кулак, вобравший в себя всю накопленную мной ярость, беспрепятственно ударил сухощавого в скулу. Ламаторец охнул и повалился на пол, я же кинулся к двери — наконец-то богатой, красного дерева — которую более от меня никто не заслонял.

«Бластер за спиной не оставляйте!» — подсказала мне Аран.

Ну да, тут она снова была права, а пара мгновений уже, наверное, ничего не решала. Одним прыжком вернувшись к телу поверженного ламаторца, я нагнулся и выдернул оружие из его кобуры. Попытался, не глядя, сунуть в свою, но та оказалась для трофея маловата — дуру сухощавый таскал здоровенную, от комплекса какого, что ли, страдал?

Так, с неприлично огромным бластером в руке, я и ворвался в соседнее помещение.

Судя по всему, это был рабочий кабинет, и происходившее внутри вполне соответствовало его прямому назначению — а вовсе не тому, что я успел себе напридумывать в приемной. Ксен я увидел сразу: девушка чинно сидела на стуле за столом, левым боком ко мне. Напротив нее в массивном кожаном кресле располагался грузный человек в черном деловом костюме-тройке — как раз в этот момент он пододвинул моей суперкарго какую-то бумагу.

— …поставьте подпись внизу, — бархатным тоном произнес он. — Это отказ от любых претензий, прямо или косвенно связанных с предстоящим вам выходом на Улицу — естественно, помимо возможного права на спорный заказ!

«Я же говорила! — обронила Аран. — Стреляться она сюда пришла!»

Не знаю, насколько важна была лежавшая перед Ксен бумага, но почему-то мне показалось принципиальным, чтобы девушка ее не подписала. Мой покойный дед говаривал, если в руках у тебя молоток — любая проблема кажется гвоздем. А уж если бластер… В общем, лучшего способа помешать суперкарго, чем вскинуть оружие и испепелить лежавший перед ней документ, я второпях как-то не придумал.

Бумага исчезла — вместе с немалым куском полированной столешницы.

Ксен отпрянула назад вместе со стулом, резко обернулась — и, увидев меня в дверях, кажется, перетрухнула даже сильнее, чем в момент выстрела. Хозяин же кабинета сохранил завидное хладнокровие.

— Что это значит, капитан? — прищурился он на меня не без удивления, но без малейшего испуга. — Знаете, сколько стоит этот стол?

— Вычтите у меня при оплате заказа, — бросил ему я.

— Право на заказ нужно еще заслужить, — веско заметил на это человек в черном костюме.

— Этим и займемся.

— То есть вы не возражаете против выхода на Улицу вашего суперкарго? — кивнул мой собеседник через пострадавший стол на съежившуюся Ксен. — Зачем тогда нужно было мебель портить?

— Разумеется, возражаю, — заявил я. — Ни на какую Улицу суперкарго не пойдет — это сделаю я!

— Что ж, не вижу причин спорить, — незамедлительно развел руками хозяин кабинета. — Тогда все, что вам остается — выбрать часы и подписать такой же отказ от претензий!

— Давайте вашу бумагу! — переложив бластер в левую руку, я шагнул к столу. — А что касается часов — предлагаю на рассвете!

— Вы не поняли, капитан, — слегка скривился человек в черном костюме. — Время поединка всегда одно и то же — половина первого пополудни. Такова традиция. У вас же есть право назвать часы, бой которых послужит сигналом к стрельбе. То есть, попросту говоря — выбрать место дуэли.

— Вот как?.. — мне вдруг словно по затылку врезали — в недоделанную мозаику моего плана упал последний недостававший до комплекта цветной камешек,