Опал любила игры, особенно такие, как эта. «До чего же все легко, – думала она, наблюдая за неловко переминающимся с ноги на ногу Джоджо. – Даже как-то стыдно заманивать в ловушку этого простачка, но что поделаешь…»

– Боюсь, леди Шах ожидает потрясение, если ей удалось выжить во время осады Бейны, – сделала очередной ход Пантера. – Ведь туда направился Вега, а он уже давно имеет на нее виды.

– Лорд-акула?

– Ага. Мерзкий, ужасный тип. Говорят, когда-то у них был роман и Вега бросил бедную юную Шах с ребенком – во всяком случае, Акула сам об этом трепался на каждом углу, – а теперь он вроде бы хочет вернуть ее и увезти к себе, на свои Пиратские острова. Акула называет леди Шах своей «недопетой песней» – не знаю, что именно он имеет в виду. А вам что-нибудь известно об Акуле?

– Только о его репутации на морях-океанах, – хмуро проворчал Джоджо и так сильно вцепился в мраморные перила балкона, что у него побелели пальцы. – Знаю, что за свою жизнь он предал многих людей, начиная от капитанов и заканчивая королями. Вега сумел провести и обмануть даже старого Волка, Вергара. Еще знаю, что одно время у них были общие делишки с Кессларом.

– Значит, он не лжет насчет Шах, как вы думаете? – притворно ужаснулась Опал, широко раскрыв свои зеленые глаза.

– Шах с ним знакома, это точно. И между ними что-то действительно было, только она не рассказывала мне подробности. Я чувствовал, что ей больно и неприятно говорить об этом, поэтому никогда не настаивал. Но как он смеет говорить о ней такие вещи…

Опал посмотрела на побелевшие от напряжения руки Джоджо, на то, как заиграли на его щеках желваки, и подумала: «Отлично. Все идет как по нотам».

– Он считает Шах своей собственностью, – продолжила свою игру Опал. – Говорит, что после смерти Кесслара и отца леди-ястреба между ним и Шах не осталось никаких преград. Теперь он спокойно может объявить ее своей.

– Он так говорил?

– Да, причем с улыбкой, – солгала Опал. – Знаете, я никогда в жизни не встречала такого злого и развращенного человека, как Вега. Не понимаю, как мог Волк поверить такому негодяю, да еще сделать его членом своего Совета. Каждое слово Акулы – яд для ушей Волка, каждый план Веги – это лишь тонко просчитанный шаг, ведущий к его личной выгоде.

Джоджо ничего не сказал, только жевал челюстью и стискивал руками мраморные перила.

– Кто-то должен остановить Акулу, пока еще не слишком поздно, – Опал приблизилась к Джоджо и чуть слышно прошептала ему прямо в ухо: – Вега очень опасен для всех нас.

Затем она повернулась и пошла своей пружинистой походкой прочь. Спустившись во двор, Опал прошла мимо короля Фейсала, все еще продолжавшего играть с детьми, перед тем как наутро отправиться в поход на север. Облепленный детьми Фейсал улыбнулся Пантере, она улыбнулась ему в ответ. Отойдя еще немного, она оглянулась. Джоджо продолжал неподвижно стоять на балконе и все так же стискивал руками мраморные перила.

«Стыдно, конечно, использовать обычных людей, – подумала Опал, – но есть долги, по которым нужно платить любой ценой».

На темной каменистой вершине не светились огни, не доносилось оттуда ни звука. Не были видны и руины, которые привлекли его внимание только после того, как в просвет между облаками выглянул яркий полумесяц. Свернув с тропы, молодой человек направил своего коня к руинам, желая непременно осмотреть их. Свои поиски он вел уже третий день, вспоминая по ходу дела полученные им еще в детстве уроки. Отец научил его искусству трансформации, то есть тому, как правильно управлять своим полученным от Бренна даром. А тому, как искать и преследовать зверя или человека в поле, лесу и болотах, обучил его дядя. Вот уроки покойного дяди Микеля и пригодились ему сейчас.

Мило приостановил свою лошадь по кличке Шиф, соскочил с седла и медленно повел ее под уздцы.

Почти все свое защитное снаряжение юный Олень сбросил с себя сразу после того, как покинул лагерь брата и Рыцарей Стормдейла. Наверняка Рейнхарт уже на следующее утро обнаружил брошенные на землю железные доспехи, но догонять Мило было уже поздно. На себе Мило оставил только нагрудную пластину – точно такую же в годы своей юности носил их отец, герцог Манфред. Как и сам юный Олень, эта пластина в последние недели не раз принимала на себя удары, изрядно помялась, однако продолжала спасать Мило жизнь и, кроме того, постоянно напоминала ему о том, кто он и откуда.

Найдя возле вершины узловатое засохшее дерево, Мило привязал к нему свою Шиф. Лошадь беспокойно всхрапнула. Кто ее встревожил, кого она почувствовала? Не того ли, за кем они гонятся третий день подряд?

– Спокойно, девочка, спокойно, – прошептал Мило, гладя лошадь по голове, чтобы успокоить ее. – Возможно, там вовсе и нет никого и ничего.

Лошадь успокоилась, глубоко вздохнула и легонько ткнулась мордой в грудь Мило. Он потрепал Шиф по гриве, затем накинул на плечи свой темно-серый плащ и поправил его так, чтобы прикрыть изображенного на нагрудной пластине Оленя. Заправив под плащ меч, чтобы тот не отсвечивал в лунном свете, Мило стал подниматься по склону холма к стоящим на его вершине развалинам старинной каменной башни.

«Зачем ты вновь ввязался в опасное дело, Мило? Ты что, специально подставляешься, чтобы тебя убили?» – спросил его внутренний голос.

Ответить на этот вопрос Мило было не просто, хотя задавал его себе юный Олень не впервые. Мило часто посещали сомнения, когда он начинал представлять себе, какой могла бы быть его жизнь, останься он за надежными стенами замка Стормдейл Кип. Насколько безопасно чувствовал бы он себя там?

Да мог ли тогда вообще кто-нибудь чувствовать себя в безопасности во всем Бейрбоунсе? Крысы и Вороны почти до основания разрушили городские стены, и только своевременное появление Дрю Феррана вдохновило лордов-оленей и всех мужчин и женщин Стормдейла, это Волк поднял их и повел за собой на борьбу, которая полностью изменила ход войны. Но сам Дрю Ферран никогда не узнал бы об их бедственном положении, если бы не один упрямый юный Олень, который пробился в Виндфелл, чтобы просить о помощи. И тем Оленем был Мило.

«Вот почему ты здесь, – напомнил он самому себе. – Ты человек дела, Мило. Ты совершаешь поступки, которые влияют на весь ход событий!»

Мысли о том, что он поступает правильно, добавляли Мило уверенности. Добавим, что он до сих пор чувствовал себя во многом виноватым в том, что вообще началась эта погоня, эти поиски по всем окрестностям. Ведь это его капризы, его упрямство вынудили несчастного парня покинуть лагерь Рыцарей Стормдейла и в одиночку пуститься в опасный путь. Еще сильнее огорчало юного Оленя то, что невольным беглецом оказался брат Дрю, Трент Ферран, самый смелый, самый сильный, самый лучший человек, которого когда-либо знал Мило.

«Точнее, был таким человеком. Одному Бренну ведомо, кем он становится теперь…»

Мило опасался того, кем мог стать Трент, когда через две недели наступит очередное полнолуние. Сейчас Рыцарь Волка, как называли Трента, бросился на восток, чтобы отомстить королю Лукасу и его Диким Волкам – как известно, в последний раз их видели именно на востоке, в Дейлиленде. Но Мило до сих пор не оставлял надежды на то, что ему удастся, перехватив Трента, убедить его двигаться не на восток, а на север, к горам Уайтпикс, чтобы найти там Дочерей Айсгардена. Возможно, что они и придворные магистры леди-медведицы смогут сохранить Трента человеком. Разве это менее важно, чем желание отомстить?