в России лишний, ибо опасный конкурент: «Во-первых, разумеется, еврей: чищу зубы, не ругаюсь матом, не пью…».

Грустная статья Юрия Буртина: никакой революции не произошло, власть захватил второй-третий эшелон партийно-хозяйственной номенклатуры, отбросили прежние лозунги и хапают вовсю, появился новый класс богатых.

В заметке для «Вечернего клуба» написал:

«В сегодняшние трудные времена поглощен работой по горло: скулить, унывать, скучать и плакаться некогда. Шарль Бодлер говорил: «Чтоб не быть рабами и мучениками Времени, опьяняйтесь, опьяняйтесь без конца! Вином, поэзией или добродетелью, – чем хотите». Я опьяняюсь историей и получаю при этом благодарственные письма от читателей. Значит, людям нужно, чтоб не только зажигались звезды на небе, но и составлялись календари.

Значит – это необходимо,

чтоб в каждую субботу

в «Вечернем клубе»

обязательно появлялась колонка календаря.

26 декабря

Живу между «Террой» и «Рюриком». От редактуры Касаткиной взмываю до потолка. Правит бунинский глагол «промыслить» на «помыслить», в ремизовской фразе «литература есть цвет России и всякая веточка» ставит перед «веточкой» вопрос, – не понимает. Вопрос об имени Маркиш. Что такое Перец? Но что делать: он Перец Давидович и т.д. Кошмарная, необразованная баба, советско-социалистический редактор…

Володя Соловьев по моей просьбе продаёт мои старые футбольные календари, выручил 80 рублей, на них тут же купил два куска мыла и ленту для машинки. Володя выглядит жутко: рухнувший советский инженер, оказавшийся не у дел в переходную историческую эпоху. Ну, а я бьюсь за деньги, с трудом выбил гонорар в «Курантах». Владимир Максимович звонит и жалуется: «Ты вот в «Курантах», в «Вечернем клубе» даже с фотографией, а у меня ничего…» Его не интересует, как я, напрягаюсь, печатаю, бегаю по редакциям и т.д., его нервно волнует только мой гонорар. Был нормальный человек, даже приятный, а когда пошло выяснение и расслоение «кто есть кто», тут он показал себя во всей завистливой красе…

Вышел на «Работницу», на ответсека Григория Петровича Орловского.

«Вы гость неожиданный, но очень важный», – приветствовал он меня. Просит для журнала модификацию Блока, выдержки из моей коллекции дневников и писем и еще не написанных, но задуманных «Роковых женщин». В заключение Орловский сказал: «Очень рад знакомству с вами, оно очень важно, поверьте, у меня чутье…»

Звонок из «Вечернего клуба»: «Вы попали в пятерку лауреатов…». На что я тут же откликнулся:

Естественен. Не нежен и не груб.

Кому премия Букера, кому – «Вечерний клуб».

Рукописи книг, «Вечерний клуб», вклиниваются «Огонек» и «Работница» и – люди гибнут за металл! – хочется петь голосом Шаляпина.

30 декабря

Только что у зубного поставили коронки на цемент. Только цемента не хватает для полноты счастья!.. А работы невпроворот. А еще радио. Черняк: «Зачем тебе радио. Кто его слушает?! Да, мне звонил Уткин. Говорил, что слушал Юрия Николаевича…» Получилось смешно. Смешно вышло и с помывкой. Устал, хотел помыться – отключили горячую воду. С грехом пополам помылся в тазике, и Ще поливала голову из чайника. Вымылся, – дали горячую воду. Усмешки или гримасы быта. На Соколе за рукав схватила старушка: «Подайте рублик!» Дал трешку.

29 декабря поездка в Красную Пахру на дачу к Юрию Нагибину на редакционном автобусе. Отмечание пятерых лауреатов «Вечернего клуба»: Юрий Нагибин, Юрий Безелянский, Сергей Вурин, Галина Замковец (работник театра эстрады) и какой-то загадочный Миша. Благополучно доехали до заснеженной Пахры, тут жил Твардовский и многие другие, недавно ушел Цезарь Солодарь. Нагибинская дача двухэтажная, шикарная, вся в картинах – Фальк, Тышлер, Ситников и др. Нагибин пояснил: картины собирала его мама, «простая русская помещица». Книжные полки, скульптуры и скульптурки. Тишина, воздух, только твори!..

Каждый лауреат получил грамоту и конверт с 5 тысячами (интересно, что они для Нагибина?). Далее небольшое застолье за длинным деревянным столом под елочку и потрескиванием камина, – как в кино!.. Последняя жена Нагибина – Алла Николаевна соорудила угощение: бутерброды с красной икрой, хорошая колбаска, грибы, кулебяка, водка «Золотое кольцо», кофе с шоколадными конфетами. Сплошной кайф. Но это не все: Нагибин подписал мне свой сборник «Рассказ синего лягушонка»: «Юрию Безелянскому – который держит в своих руках наше бессмертие – с уважением и трепетом Юрий На гибин». Если отбросить иронию и шутливость, то это – признание моего труда. Действительно, через календарь я вписываю многие имена в историю.

Нагибин рассказывал всякие байки, к примеру, как он однажды в театре, в уборной, очутился вместе с Анатолием Софроновым. «Он лил, как из брандсбойта, у него все было здоровое и мощное, а я стоял рядом и хило так писал…»

Потом фотографировались в саду в снежном интерьере. Лауреаты газеты и живой классик. Приехал домой и написал стишки:

Что ждет нас, Щека, впереди?

Как будем жить, дружок?

Кого мы встретим на пути

И что найдем? – Молчок…

…На рынок рвемся. В сердце пыл.

Старанья – хоть вагон!

Нам по плечу и «Крокодил»,

«Москвичка» и ООН.

Идеи бродят в голове, –

Вот все бы воплотить!

Тогда добудем СКВ

И будем не тужить!

Идет-грядет год Петуха

(Лишь курицей не стать).

Судьбе бросаем три ха-ха

И начинаем… воплощать!

Пока итог такой: 67 газетно-журнальных публикаций за год и плюс вышедший Календарь в изд. «Знание».

31 декабря

Вчера были в театре эстрады. Парад старых звезд: Нина Дорда с неувядающими «Ландышами», Мария Лукач (»С утра побрился…» и несостоявшееся свидание – «Так значит завтра на том же месте в тот же час»). Клара Новикова сорвала аплодисменты, назвав правительство «сексуальным маньяком», который всех нас… Зал все понял об отношениях правительства с народом.

31-го накоротке заглянула к нам Наташа из Германии с презентами. Восхищалась Германией и одновременно ее ругала, привела слова Саши: «Ну, дураки!» Конечно, дураки, а мы, конечно, умники. И последний перл от Вити Кузнецова: «Слушал тебя по радио, что-то ты говорил, а чего – я не понял…»

1993 – 60/61 год

7 января

В новогоднюю ночь смотрели крутой детектив «Взять живым или мертвым». И гадали, каким будет новый 1993 год? Маршак говорил: грести надо, голубчик, работать, иначе утонишь… 1 января разбирал и читал прессу. Возмущался мерзким прохановским «Днем», а 2-го начал уже по-настоящему работать: модернизировал Блока для «Работницы». Вышли погулять, но мороз (–20) и через полчаса, подвывая, бросились в теплый дом. Ну, а 3 янв. уже работа на полную мощность, включая